– Не уеду, не уеду! Честное фрондерское!
Новый костюм от королевского кутюрье пришелся мне в самый раз. Я с великой радостью стянул с себя форму пажа. С каким удовольствием я променял бы эту надоевшую форму на гвардейский мундир, не говоря уже о плаще мушкетера! Но это было будущее. А пока я облачился в новый наряд. В этой одежде я показался себе старше, торжественно поклонился своему отражению и, полагая, что у меня теперь вид настоящего дворянина, завернулся в красивый модный плащ и побежал к Жюльетте.
Каково было мое удивление, когда вместо сестры я увидел старшего брата! Графиня де Фуа исчезла, меня встретил королевский гвардеец в бело-синем мундире. Я разинул рот.
– Жюль, – пробормотал я, – Как ты здесь оказался? Ты же клялся, что ноги твоей не будет в отеле де Фуа? А где Жюльетта? Она уже уехала? Обещала же подождать меня, обманщица!
Гвардеец расхохотался.
– Роланчик, – отвечал гвардеец, – Я жду тебя! Но ты очарователен, мой малыш! И ты уже совсем взрослый!
– Жюльетта! Ты тоже переоделась?! Глазам не верю!
– Я решила тряхнуть стариной, – улыбнулась юная графиня, – Как? Меня можно принять за виконта де Линьета?
– Один к одному! А усы где взяла?
– Приклеила! – объяснила Жюльетта.
– А карету будем брать?
– С гербами де Фуа? Не стоит. Обойдемся. Тут недалеко.
Мы вышли из дома. Надо сказать, что на меня в персереновском костюме никто не обращал внимания, зато, когда Жюльетта шла через Новый мост, монашенки уставились на нее так, словно увидели привидение, а несколько минут спустя мнимого виконта такими же обалделыми взглядами провожала группа придворных.
– Неужели я так плохо играю свою роль? – прошептала Жюльетта.
Я пожал плечами. Тогда я не знал о том, что несколько часов назад наш Жюль дрался с этими самыми придворными, и де Вард едва не убил его. Тогда я не знал, что Жюля подобрали монашки из Сен-Дени и взялись выхаживать, и, завидев двойника в той же одежде на Новом мосту спустя несколько часов после происшествия, монахини ужаснулись. Но, пока Жюль отлеживался в монастыре, мы с Жюльеттой начали действовать.
По дороге мы обсудили план действий. Мы решили идти в кабачок Луи Годо ''Три золотые лилии'' – во времена Людовика ХIII кабак назывался ''Сосновая шишка'', Годо переименовал свое заведение после осады Ла Рошели. Там мы наверняка найдем кого-нибудь из наших!
Жюльетта рассказала о том, как она узнала о подлом заговоре. Оказывается, графиня установила потайные двери, чтобы быть в курсе коварных планов генерала. Де Фуа и его приятели, старые враги наших фрондерских героев, собрались на тайное совещание, а Жюльетта, устроившись в своем тайнике, все подслушала! Графиня собственными ушами слышала, как заговорщики решили устроить саботаж, испортить пушки Бофора. Вот до чего их довела лютая злоба! Ведь, если у них получится, не только Бофор может погибнуть и их личные враги, а ни в чем не повинные люди, которых де Фуа и его шайка в глаза не видели – простые солдаты. Такая подлость – даже для жюльеттиного старикашки черезчур!
Правда, среди заговорщиков находился один молодой маркиз, муж Жюльеттиной подруги Женевьевы, он попытался было воззвать к совести генерала де Фуа, к его патриотическим чувствам, но де Фуа заявил, что он припомнит проклятым фрондерам все их выходки. С Бофором все было ясно. Рога, которыми Рыночный Король украсил лысину генерала, быть может, и требовали возмездия, но остальные-то при чем? – говорил молодой маркиз.
– Кто остальные? – прошипел де Фуа, – Этот дуэлянт де Монваллан по прозвищу Гугенот? Мой мятежный племянник Серж? Вы защищаете этих головорезов?
– У Бражелона, – заметил маркиз, – Всегда была безупречная репутация.
Де Фуа еще больше разъярился:
– Вот именно – была! Вы очень кстати употребили прошедшее время! Маркиз, вы мальчишка и ничего не понимаете! А с Бражелоном у меня старые счеты!
– У вас, генерал? – удивился маркиз.
– Да, маркиз! Я припомню этому юнцу монастырь Святой Агнессы!
– А-а-а, вот вы о чем, – протянул маркиз. Он еще пытался отговорить генерала.
– Я знаю эту историю, – сказал маркиз, – Господин генерал, позвольте заметить, что в той ситуации вы были неправы. Виконт и его гвардейцы ничем не скомпрометировали себя, они защищали женщин, как и положено вести себя истинным дворянам, тогда как вы…
– Что я?
– Если вы хотите мстить за монастырь, за ваше моральное поражение под стенами обители, я вам не союзник! Вы поступаете вопреки законам чести!
– Успокойтесь, маркиз! – усмехнулся де Фуа, – Я вам сообщу нечто такое, что заставит вас расстаться с вашими рыцарскими иллюзиями!
– Что вы мне сообщите?
– То, что тогда гвардейцы по приказу молокососа Бражелона пропустили в монастырь мятежника, раненого фрондера!
– Ну и что? Вы бы его прикончили? Пытали? Повесили – как вы когда-то угрожали виселицей своему родному племяннику Сержу? Это на вас похоже, генерал. Но все-таки…вы носите славное имя, вы же дворянин! Я удивляюсь, что дворянин по имени ДЕ ФУА не может понять, что можно вести себя как-то иначе с раненым повстанцем!
– А имя этого повстанца было… Я удивляюсь, что вы, маркиз, говорите о защите женской чести! Мятежник, спасенный виконтом от тюрьмы, и, по всей вероятности, от плахи, выжил и стал причиной бесчестья вашей молодой жены! Его имя – барон Оливье де Невиль, и о связи этой болтает весь белый свет!
Этими словами де Фуа добил маркиза. Бедняга опустил голову и прошептал:
– Я ваш, господа.
Вот что узнала Жюльетта, подслушав тайное совещание у мужа. Мы ждали, что хоть кто-нибудь из наших прежних друзей заявится в мушкетерский кабачок господина Годо. Я рассказывал Жюльетте новости Двора. Между делом сообщил ей, что утром, когда я уже бежал к ней, мне повстречались знакомые ребята, пажи этого бесноватого урода герцога Орлеанского, им, бедным, нелегко приходится с этим избалованным истеричным принцем, мой Людовик намного лучше, с ним можно договориться. Пажи поведали мне, что только что видели красавчика Бражелона в Люксембургском дворце. Я добавил, что виконт обзавелся новой шикарной шляпой, с длиннющими черными перьями, и эта шляпа вызвала зависть и восхищение всех пажей женоподобного брата короля, Филиппа Орлеанского.
– Что за глупость, какая-то там черная шляпа! – перебила меня Жюльетта, – Речь идет о жизни и смерти, а ты об этой дурацкой шляпе.
– Вовсе не дурацкая! Дурацкая шапка – колпак с бубенчиками, что надел Ришелье, когда по наущению герцогини де Шеврез плясал сарабанду перед Анной Австрийской! А у виконта дворянская шляпа, широкополая, с перьями. Моя, наверно, хуже!
