— Недурно! — заметил Ральф. — Но это не мой случай!
— Тогда есть превосходное средство для тех, кто действительно любит нас и у кого доброе сердце. Мы стараемся казаться хуже, чем на самом деле, или перестаем сдерживать свои природные наклонности. Мы начинаем волочиться за другими, например за горничными, даем понять, что питаем страсть к картам, что чудом избежали виселицы, являемся к ним до бесчувствия пьяными, в присутствии посторонних обращаемся с ними грубо или слишком интимно. Тогда можно не сомневаться, что страсть быстро угаснет и прекрасная дама добровольно выпустит нас из своих сетей.
— Это заслуживает внимания и при определенных условиях вполне может пригодиться, — заметил Ральф.
— Если наши возлюбленные бедны, — продолжал Бут, — существует еще один надежный, но довольно банальный способ. Мы представляемся им неимущими, скаредными, разоренными, требуем от них денег. Женщины чаще всего обожают деньги и наряды. Заставь их поверить, что у тебя ни цента за душой, и обожание, с которым они к тебе относятся, превратится в равнодушие. Во всех этих случаях, как говорится, выходишь сухим из воды: из сотни женщин, которые меня любили, почти все до сих пор со мной в прекрасных отношениях.
— Неплохо, неплохо, — повторил капитан. Он сидел, подперев голову рукой и не сводя глаз с полного бокала с шампанским, где крошечные пузырьки газа легко поднимались вверх. — Тем не менее все это для меня не подходит. Расскажи, как ты действовал, чтобы мирно расстаться с этой мисс Шварц, которая кажется мне необычной женщиной.
— По правде говоря, я сам удивлен, что она перенесла это так спокойно, — ответил Бут. — Тебе известно, как я встретил ее в Ричмонде и, можно сказать, ошеломил. Она бросилась в мои объятия, словно я Бог, спустившийся с небес, чтобы осчастливить именно ее. К тому же она — немка, а всем немкам свойственна некая мечтательность, готовность принести себя в жертву мужчине. Поначалу это приятно, но со временем начинает тяготить. Я привез ее в Нью-Йорк, в гостиницу миссис Питон. Вскоре она заметила, что там не все в порядке, и потребовала прочного положения. Но я знал, что она не может стать моей женой, потому что уже замужем. Сразу после венчания она убежала от своего новоиспеченного супруга-графа… тебе не верится? Да-да, она — графиня, и теперь я даже знаю ее фамилию. Можешь верить каждому ее слову: она никогда не лжет. Конечно, этот брак она всерьез не принимала, и, поскольку надеялась, что я женюсь на ней, ей пришлось бы всю жизнь скрывать свое прошлое, а значит, и замужество, или противиться впредь любой случайности. Я обнаружил, что она пишет к себе на родину, вероятно, чтобы потребовать развода, и поэтому стал перехватывать ее письма. Ведь главной причиной для отказа от женитьбы на ней я как раз и выставлял ту, что она замужем. В конце концов она смирилась со своей судьбой и, казалось, согласилась довольствоваться моей любовью. Но вскоре стало ясно, что она не питает никаких иллюзий относительно моих истинных намерений и моих слабостей. Она узнала, что я ей изменяю. Как ни странно, она восприняла все гораздо спокойнее, чем я ожидал, и сама предложила мне расстаться. Средств на ее содержание у меня не было, и я посоветовал ей заняться теперешним делом, которое обеспечивало бы ей сносное существование. И даже на это она согласилась. Немецкая графиня — буфетчица в нашем тайном клубе! Чудо природы! Такое можно только здесь, в Америке, встретить. Временами, правда, она кажется мне странной, и думаю, полностью доверять ей нельзя. На мой взгляд, она слишком быстро примирилась со своей участью. Впрочем, какое мне до этого дело! Я никогда не оглядываюсь назад!
— Очаровательная женщина! — заметил Ральф. — Это верно, что у нее нет любовников?
— Все так говорят, — ответил Бут.
— Довольно странно. Но вернемся к теме нашего разговора! Я надеялся научиться у тебя большему. Но вижу, что мой случай особого рода, и я должен рассказать тебе все без утайки, как больной рассказывает врачу. Естественно, я рассчитываю, что ты будешь держать язык за зубами.
— Ты поклялся миссис Блэкбелл, одной из красивейших женщин, когда-либо живших на свете, в вечной верности и твердо обещал жениться на ней после смерти ее мужа, — ответил Бут. — Тогда ты, возможно, верил в то, что говорил. Но дело обернулось по-другому. Теперь тебе хотелось бы завоевать «невесту с миллионами», мисс Бюхтинг, и ты не знаешь, как отделаться от миссис Блэкбелл, которая, похоже, довольно энергичная особа.
— Все так, — слегка побледнев, согласился Ральф, — не буду скрывать, ты сказал правду. Но откуда ты знаешь?
— Черт побери… О твоей связи с леди Джорджианой знают многие, — ответил актер. — Об остальном я догадался.
— Это действительно так? — усомнился капитан.
— Именно так. Впрочем, думаю, что знающих — единицы, — успокоил его Бут. — Камеристка, которую она отпустила, болтала об этом, но вскоре отправилась в Калифорнию, и эта тайна не вышла за пределы узкого круга.
— Ну что ж, — сказал Петтоу, — все так, как ты изобразил. Однако мои намерения в отношении мисс Бюхтинг оставим пока в стороне — это к делу не относится. Но то, что я не хотел бы жениться на Джорджиане, если этого можно избежать, — несомненно. А теперь случилась глупейшая штука, какая только могла случиться. Оказывается, покойный Блэкбелл сам был в курсе дела, знал о моих шашнях с Джорджианой. Перед смертью он сказал ей, что она должна выйти за меня замуж: этого якобы требует ее репутация, ее честь. Как мне к этому отнестись? Все те пути, какие ты назвал, для меня неприемлемы. Это давняя связь: Джорджиана знает меня как облупленного. Я не в состоянии обнаружить у нее каких-то новых недостатков, а если я переменюсь, она догадается, что я представляюсь…
— Черт возьми, я в самом деле не пойму, почему бы тебе не жениться на ней! — воскликнул Бут с легкой иронией. — Роскошная женщина, да и состояние у нее… больше миллиона…
— Два миллиона, — уточнил Ральф.
— Видишь, какой лакомый кусочек! — вскричал Бут. — Как-то в Ричмонде я обсуждал эту историю со Стонтоном — так тот сказал, будь у него такая женщина, он не находил бы себе места от радости.
— Стонтон — босяк! — вскричал Петтоу. — Как ты можешь ставить его на одну доску с леди! Кстати, тебе известно, что его нет в живых?
Актер этого не знал, и Ральф, не входя в подробности, рассказал ему об убийстве Стонтона в Луизиане. Бут осушил бокал в память об этом отчаянном, но в общем-то славном парне. Потом собеседники вернулись к прежнему разговору.
— Ума не приложу, как поступить, — мрачно заметил Ральф. — Не могу же я прямо ей заявить, что не собираюсь жениться на ней. Не представляю, что она сделает, но наверняка устроит что-нибудь такое, чтобы мое имя трепали везде и всюду. А это мне, сам понимаешь, ни к чему. Единственный выход для меня — чтобы она влюбилась в другого. Я уже думал познакомить с ней тебя.
