Поздно вечером в штаб-квартиру приехал генерал Олло, опытный, искусный полководец, и тотчас явился к дону Карлосу, который с нетерпением ожидал его.
— Я пришел возвестить победу вашему величеству, — сказал Олло, кланяясь. — После десятичасового сражения неприятель оставил свои позиции, и войска вашего величества заняли их!
— Приятное известие, генерал! Расскажите, как было дело.
— Рано утром мои форпосты столкнулись с фланговым отрядом неприятеля, завязалась битва, разгоревшаяся сильнее, когда к неприятелю подоспели новые отряды, а мы, в свою очередь, тоже получили подкрепление. В это время я с главными силами находился милях в двух от поля битвы. Один из посланных мною адъютантов сообщил мне, что значительное неприятельское войско готовится принять участие в сражении, и привел перебежчика, сообщившего важные сведения. Прежде всего мы узнали от него, что у неприятеля девять тысяч человек, и я тотчас же велел своему войску идти форсированным маршем к полю битвы. Солдаты были очень оживлены и с громким «ура» двинулись вперед. Перебежчик между тем сообщил еще одно очень важное известие, а поскольку оно предназначалось, собственно, для вашего величества, то, не удержав его в тайне, мы могли бы возбудить вредные толки и посеять недовольство. Поэтому я велел расстрелять перебежчика, так только выслушал сообщение.
— И хорошо сделали, генерал. В чем же заключалось это тайное известие?
— Вам известно, ваше величество, как войска преданы старому Кабрере, этому опытному генералу, служившему вашим предкам, карлисты не раз побеждали под его началом. Имя Кабреры пользуется огромной известностью
— Я и теперь хочу, чтобы он принял участие в войне.
— Это было бы опасно!
— Как! Что вы хотите этим сказать, генерал?
— Кабрера — изменник!
— Кабрера! Невозможно!
— Он связан с неприятелем.
— Кто это сказал?
— Перебежчик, и готов был дать мне доказательство истины своих слов. Но зная, к каким последствиям может привести подобное событие и в какой тайне надо держать известие о нем…
— Доказательство, доказательство! — нетерпеливо вскричал дон Карлос.
— Конхо, главнокомандующий неприятеля, поддерживает тайную связь с Кабрерой.
— Немыслимо! Невозможно!
— Перебежчик подтвердил свое показание. У одного из неприятельских офицеров было письмо Конхо к Кабрере. Офицера этого можно сразу узнать по адъютантской перевязи на мундире, зовут его Мальвар. В неприятельском войске был всего один адъютант — он убит, как мне сообщили, но мне удалось, не возбудив ничьего внимания, отыскать его труп среди убитых и раненых.
— Вы хорошо сделали, генерал!
— Надо овладеть этим важным документом, но так, чтобы никто об этом не знал! Я счел необходимым получить на этот счет приказания и распоряжения вашего величества.
— Кабрера — изменник!.. В этом надо удостовериться во что бы то ни стало, — пробормотал дон Карлос. — Продолжайте ваш рассказ, генерал, — прибавил он.
— Форсированным маршем мы достигли поля сражения в ту минуту, когда неприятель готов был разбить наш авангард.
Мои солдаты бросились на побеждавшего уже врага, и на всей линии завязался ожесточенный бой! Я бросился во главе своих кавалеристов на неприятельские батареи. С обеих сторон было множество убитых, поле окрасилось кровью! Два раза мы отступали, в третий раз нам удалось подойти к горам и вытеснить неприятеля. Пробился вперед и другой фланг, жестоко билась пехота.
Мои офицеры вели свои войска по трупам лошадей и людей, не останавливаясь, прямо на неприятельский огонь; враги стояли как каменная стена! Несколько часов подряд бой был почти равный. Наступал вечер, мои солдаты ослабевали, я бросился к той части войска, которую больше всего теснил неприятель, и поддержал ее мужество.
После долгих часов битвы наши ряды сильно поредели. В это время Марионес, по-видимому, получил какое-то донесение, и на одном из отдаленных холмов состоялся совет, между тем как битва продолжалась с прежней яростью. Мои офицеры утверждали, что адъютант неприятельского войска убит, и я действительно нигде больше не видел его. Вскоре бой стал заметно ослабевать с обеих сторон, а наступивший вечер совершенно положил ему конец. Неприятель снова занял свои позиции. Солдаты мои были так измучены, что не могли продолжать битвы. Однако, когда неприятель стал отходить сомкнутыми рядами к западу, я бросился со своими полками на поле сражения и занял неприятельские позиции! Кроме того, ваше величество, у меня сорок человек пленных и два неприятельских орудия.
— Благодарю вас за эту победу, генерал, — сказал дон Карлос, протянув ему руку, которую тот поцеловал.
— Благодарность вашего величества — лучшая награда за исполненную обязанность, — отвечал он. — Но уже темно, я должен спешить к войскам, чтобы после краткого отдыха преследовать неприятеля!
— Да, да, сделайте это, генерал, и храните в глубокой тайне донесение перебежчика! Пленных завтра на рассвете прикажите расстрелять. Я хочу показать, что намерен идти вперед без пощады и прощения, чтобы скорее кончить эту борьбу!
— Приказание вашего величества будет исполнено!
— Арьергард еще на поле сражения?
— Да, он разыскивает раненых с докторами и носильщиками.
— А в их руки не попадет адъютант? — поспешно спросил дон Карлос.
— Я отдал строгий приказ не трогать раненых неприятеля. Завтра утром я пошлю несколько солдат, под надзором которых окрестные жители обыщут поле сражения и займутся погребением.
— Утром? Хорошо, генерал! А ночью я позабочусь, чтобы отыскали адъютанта и нашли у него документ.
— Ваше величество, простите, если я напомню, что надо соблюсти величайшую осторожность! Кабрера пользуется огромным влиянием на войска, его имя свято чтится ими. Если узнают о его измене…
— …это повлечет за собой очень тяжелые последствия, — договорил дон Карлос. — Понимаю, совершенно понимаю, любезный генерал Олло! Предоставьте мне позаботиться, чтобы никто, кроме нас двоих, не узнал ничего об этом, а на себя мы можем положиться!
Олло почтительно поклонился и вышел. Дон Карлос задумался.
— Я должен прочесть депешу во что бы то ни стало, и никто не должен ее видеть, — пробормотал он. — Кабрера действительно пользуется большим влиянием в войсках, Олло прав! А депешу надо добыть. Адъютант убит, Олло никогда не ошибается. Но как обойтись без вмешательства посторонних, без чужой помощи? Есть, впрочем, одно средство — сделать это самому, — продолжал он, когда слуга внес свечи. — Но обирать убитых наказывается смертью. Э, что за вздор! Я должен сам взять депешу, даже если бы адъютант был только ранен, даже если бы мне пришлось убить его! Теперь уже ночь, на поле никого нет. Никто ничего не услышит и не увидит! Поспешу! Овладев депешей, я буду иметь в руках важное доказательство измены Кабреры и узнаю, верно ли известие, а затем можно будет уничтожить документ.
