Не люблю шахматы. Сделаю первый ход Е2—Е4 — и сразу начинает болеть голова. Потому и не играю. Что же касается политики, даже той дурной политики, какую ведет Краус, могу заметить: ему следовало бы точнее рассчитывать ходы.
Что еще остается у него на доске?
Напомню: в первой статье Краус наряду с «новым романом» отнес к числу «закрытых» у нас тем и структурализм. Теперь он, «эластично отступая» и «выравнивая фронт», в согласии с терминологией известных ему сводок давностью более чем в четверть века, пишет: «Господин Кривицкий сообщает, где́ в Советском Союзе публикуются статьи о структурализме, но при этом умалчивает, что в его стране невозможно достать книг Клода Леви-Стросса и других».
Внимание! Сейчас с Краусом произойдет нечто, к чему он уже привык как «нормальный советолог».
Вот слушайте. Работа Клода Леви-Стросса «Структура мифов» опубликована в журнале «Вопросы философии». В издательстве «Мир» вышел объемистый сборник «Семиотика и искусствометрия», где напечатаны работы французских, американских, западногерманских, шведских, польских и чехословацких ученых, посвященные новым направлениям в зарубежных исследованиях на стыке гуманитарных и точных наук. В том числе и исследование того же Леви-Стросса «Мифологичные. 1. Сырое и вареное», а кроме того, и труды Виктора У. Тернера «Проблемы цветовой классификации в примитивных культурах (на материале ритуала ндембу)», Клода Кремона «Логика повествовательных возможностей», Джона Б. Кэролла «Факторный анализ стилевых характеристик прозы» и многое другое.
У меня есть эта книга, и я, пробуя одолеть ее премудрость, утешаю себя сознанием, что другие и не делают такой попытки, заменяя проблемы их каталогом.
Скажите честно, господин Краус, Вам-то самому лично известно, например, коллективное исследование Ч. Осгуда, Дж. Суси и П. Танненбаума «Приложение методики семантического дифференциала к исследованиям по эстетике и смежным проблемам»? Не слышу... Ну вот видите! А нам известно. И ведь авторы, между прочим, говорят об интересном эксперименте по кодированию и декодированию некоторого живописного сообщения. А вы и не знаете об этом;. Как нехорошо! Можно добавить: издательство «Прогресс» давно выпускает сборники переводных трудов «Новое в лингвистике» — уже вышло 5 (пять!) томов. И так далее.
Нельзя сказать, чтобы население наших городов и сел, презрев свои труды, заботы и радости, бросалось в книжные магазины за такими изданиями. Они предназначены филологам, лингвистам, литературоведам, ведущим научный поиск в области искусствометрии. Здесь многое еще спорно, далеко не все убедительно в равной степени. Бесспорно одно: в нашей стране и за рубежом растет интерес к использованию методов семиотики, теории информации, математической статистики и кибернетического моделирования для изучения таких явлений духовной культуры, как литература и искусство.
Можно составить для Крауса перечень исследований структурального метода, принадлежащих перу советских авторов и, по наведенным мною справкам, еще не изданных в Западном Берлине. Для примера, кроме названных в первой статье, могу предложить серию ученых записок Тартуского университета под общим названием «Труды по знаковым системам», тоже вышло в свет — какое совпадение! — 5 томов, и, скажем, сборники «Структурно-типологические исследования» и «Проблемы структурной лингвистики», выпущенные издательством «Наука».
Что же остается от новых вымыслов г-на Крауса? Опять ноль целых и ноль десятых. Наш оппонент на редкость скверно ведет свою игру. На шахматных полях возможно бесчисленное количество вариантов, но вести партию без короля на доске или царя в голове — такое чаще всего случается в дурной политике «нормальных» и старомодных советологов. Но вот наивный вопрос: занимают ли всерьез господина Крауса проблемы, о которых он пишет? Полноте, конечно, нет. Не нужен ему ни «новый роман», ни структурализм, ни, тем более, конкретная поэзия, о которой во второй статье он уже и не вспоминает. Не нужно ему ни «сырое», ни «вареное» (пусть простят меня структуралисты!). Он жаждет «жареного» в том вульгарном смысле, какой вкладывают в это понятие пасквилянты на своем жаргоне.
Структуралисты сочувственно цитируют известного ученого А. Пуанкаре: «Математика — это искусство называть разные вещи одним и тем же именем». Применительно к структуре политических мифов можно сказать так: «Демагогия и клевета — это искусство называть одни и те же вещи разными именами».
3И с психиатрическими больницами у Крауса вышло совсем худо! (Ему бы, вспомнив заголовок моего открытого письма, держаться от них подальше!) Отрицать наличие таких лечебных учреждений в нашей стране мы, естественно, не будем, полагая при этом, что они существуют и в Западном Берлине. Но на этот раз, оставив чистое умозрение, неосторожный Краус назвал несколько фамилий. Он сам добровольно присоединил их к той категории лиц, каких представляет Тарсис. Опрометчивый ход!
Дело в том, что среди московских писателей, знавших Тарсиса, не было ни одного, кто сомневался бы в его серьезном психическом расстройстве. Он много лет состоял на учете у районного психиатра. Да ведь и «нормальные советологи» на Западе ахнули, когда услышали, что́ он плел после отъезда за рубеж, когда за ним захлопнулась дверь и Советский Союз.
В реестре Крауса фигурируют, между прочим, такие фамилии «советских писателей»: Василий Чернышев, Михаил Нериц, Геннадий Шиманов, поэтесса Юлия Вишневская. Об этой последней он сообщает: «...теперь находится в Израиле». Очень хорошо. Будет, значит, поближе к Тарсису.
Я не медик, не знаю этих людей и ничего не могу сказать о состоянии их здоровья. Но почему Краус называет их советскими писателями? Ни в одном из указателей — за разные годы — Союза писателей СССР нет их имен. Краус допускает такую возможность — дескать, не приняли, и, оскорбляя всех нас, с пренебрежением отзывается «о критериях, согласно которым следует оценивать членство в этом союзе».
Все понятно: у Крауса тот советский писатель, кто, по его мнению, способен в полном одиночество царапать антисоветские листовки. Но все-таки, прежде чем стать внутренним эмигрантом — антисоветским писателем, каким Краус почему-то считает каждого из перечисленных им лиц, — нужно же раньше стать писателем. Так вот. Ни один из этих людей никогда не подавал заявление о приеме в союз. Я позвонил своим друзьям во многие литературные журналы — нигде не зарегистрированы их рукописи. Поинтересовался библиографией их произведений — таковых но оказалось. Все знают: есть несчастные, воображающие себя «Наполеонами», «Мариями-Антуанеттами», «Цезарями» и так далее. В дореволюционной России было широко известно стихотворение Апухтина «Сумасшедший»: «Садитесь, я вам рад. Откиньте всякий страх. и можете держать себя свободно, Я разрешаю вам. Вы знаете, на днях я королем был избран всенародно...» Монолог душевнобольного. Горько, но объяснимо. Но почему же именно Краус берет на себя миссию «избирать» или объявлять советским писателем того, кто им не является? Странная мания!
