Несмотря на холодные дни, плавание проходило благополучно. Первые дни, пока шли проливом Ла-Манш, густой туман и временами снег затрудняли движение; но когда миновали Нормандские острова, гавань Бреста и взяли курс на Атлантику, заметно потеплело.
Море, доселе имевшее неприятный зеленоватый цвет, по мере приближения к испанским берегам становилось лазурным, лучи солнца вновь обрели свое живительное тепло, так что даже Сандок смог появляться в полдень на палубе, чтобы подышать целительным морским воздухом.
Необозримый океан расстилался вокруг блестящей, чуть волнующейся гладью и сливался вдали с голубым небом. То здесь, то там на горизонте время от времени показывались белые точки, обозначавшие паруса плывущего корабля; потом, с помощью подзорной трубы, которую Эбергард передавал дочери, можно было разглядеть скалы мыса Финистерре, но картины эти очень скоро вновь уступили место необозримой водной поверхности; по вечерам «Германию» сопровождали акулы или появлялись стайки летучих рыб, блестевших серебром в лунном свете.
Маргарита и Жозефина не могли налюбоваться этим зрелищем, и Эбергард радовался, глядя на них. Мартин же, со своей стороны, был горд тем, что мог удовлетворить любопытство обеих женщин.
На острове Святого Яго путешественники запаслись пресной водой, через некоторое время пересекли экватор. Однажды Мартин заметил на реях крупных птиц стального цвета и помрачнел: появление буревестников сулило непогоду.
— Без бури не обойдется,— бормотал он, оглядывая волны и горизонт, который был окутан туманом, так что заходящее солнце казалось огромным огненным шаром.— Видите маленькие белые точки? — обратился он к Маргарите, стоявшей поблизости.— Это барашки, пенящиеся гребни волн. Скоро мы услышим их шум и вой бури! Ночь приближается; Пресвятая Дева, сохрани нас от Блабаутерманна!
Это имя в устах старого моряка прозвучало так странно и, вместе, так комично, что Маргарита невольно взглянула на Мартина, желая убедиться, не шутит ли он? Но лицо его было серьезно и мрачно.
— Что вы сказали, Мартин? — переспросила молодая женщина, замечая, как море вокруг прямо на глазах темнеет, а волны вздымаются все выше и выше.— Вы назвали какое-то имя?
— Да… Сохрани нас, Пресвятая Дева, от Блабаутерманна!…— повторил старый моряк и перекрестился, обратясь к морю.— Знаете ли вы, кто это такой?
— Нет, Мартин, расскажите.
— Я видел его один раз в жизни,— сказал капитан «Германии», приподнимая шляпу, чтобы откинуть назад волосы,— и мы были тогда близки к погибели! Гром и молния! Это была такая жуткая минута, которой я врагу своему не пожелал бы!… Мне тогда исполнилось двадцать лет; парусное судно «Фридрих Вильгельм», где я служил матросом, шло из Гамбурга в Нью-Йорк — новый прекрасный трехмачтовый корабль. Из Нью-Йорка мы повезли товары в Лондон. Капитан наш, англичанин Блэк, был человек неробкого десятка, истинный моряк! Чем яростней бушевал шторм, тем спокойнее и веселее становился он.
Мы покинули берега Америки и около полумесяца находились в открытом океане, как вдруг однажды вечером появились волны, подобно сегодняшим.
«Это неспроста! — вскричал Блэк.— Ну-ка, молодцы, подбирайте паруса и запаситесь добрыми порциями рома! Буревестники уже кружат, ночь будет бурной! Давайте-ка сюда по стакану рома, прежде надо уплатить дань морю!»
С этими словами капитан Блэк вылил ром в шипящие волны, окружавшие «Фридриха Вильгельма». Небо вдруг потемнело, шторм усиливался с каждой минутой. Я стоял возле штурмана, в задней части корабля, откуда едва можно было видеть среднюю мачту. Огромные волны с гребнями пены подбрасывали наше судно, как ореховую скорлупку, и перекатывались через палубу. Было, я думаю, около одиннадцати часов вечера, когда, взглянув вверх, я вдруг заметил у мачты на средней рее нечто похожее на нашу кошку, но это «нечто» было гораздо больше, чернее и безобразнее. Чудовище кружило вокруг мачты, как кот вокруг трубы, глаза его светились огнем. Я толкнул штурмана и указал ему на это странное животное:
«Посмотрите, что это такое?»
«Пресвятая Дева,— вскричал тот, бледнея и дрожа,— да ведь это Блабаутерманн! Мы погибли!»
Когда он назвал это имя, я понял, что увидел существо, появление которого предвещает гибель кораблю. Дрожь пробежала по моим членам, но странное существо уже исчезло, и только волны все сильнее играли нашим судном. Чтобы избежать гибели, нам пришлось срубить две мачты, так что когда мы добрались наконец до английских берегов, «Фридрих Вильгельм» имел весьма плачевный вид. С той ночи, когда наша жизнь висела на волоске, при всяком сильном шторме я не могу без ужаса думать о чудовище с огненными глазами…
Маргарита не могла удержаться от улыбки, хотя старый Мартин рассказывал эту историю очень серьезно; очевидно, призрак существа с огненными глазами играл немаловажную роль в морских легендах. Она попробовала дать штурману более правдоподобное объяснение этому видению, пытаясь убедить его, что в минуты сильного волнения часто возникают зрительные и слуховые галлюцинации. Однако старый моряк упорствовал в своем суеверии, говоря, что не желает дочери господина Эбергарда видеть этой ночью зловещее чудовище.
Тем временем небо все сильней заволакивалось тучами, и «Германия» продолжала бороться с волнами, гонимыми навстречу ей порывами ветра.
На горизонте засверкала молния, отдаленный гром доносился пугающими раскатами; Жозефина со страхом прижималась к матери, пока, наконец, обе по совету Эбергарда не спустились в каюту.
Началась гроза; крупные капли дождя хлестали по палубе, но корабль и его команда стойко боролись с разъяренной стихией.
Князь спокойно подставлял лицо шквалистому ветру, матросы без суеты исполняли свою работу, а Маргарита с дочерью молились в каюте.
В непроглядной тьме ослепительно сверкали вспышки молний; море походило на чудовище, простиравшее свои исполинские руки, чтобы поглотить корабль, то опускавшийся в бездну, то снова взмывающий на гребень волны.
Под утро непогода улеглась; буря закончилась проливным дождем, и хотя океан еще катил с шумом волны, небо на востоке прояснилось и восходящее солнце как будто лишило грозные стихии последних сил.
Утром, когда опасность счастливо миновала, Эбергард вошел к дамам и объявил им, что можно смело выйти на палубу подышать освеженным после бури морским воздухом.
— Теперь вы имеете право с гордостью рассказывать, что испытали настоящий шторм,— с улыбкой сказал он.— Подобные бури не часто случаются, И я по этому поводу добавлю: без борьбы нет победы! Зато тем радостнее вы будете приветствовать свое новое отечество.
