За минувшие годы она ещё больше обветшала. На месте старой мельни поверх пепелища зеленела буйная трава.
Лишь Жезна была всё такая же. Из пруда через прореху в плотине били тугие струи, внизу крутились чёрные водовороты.
— Бочки попадали туда, — показал Алёша в сторону запруды. — Было их пять иль шесть. Наверно, пять, по двадцать тысяч в каждой.
— Там по-зад плотины глубина местами саженей до трёх. — Ильша сосредоточенно размышлял. — И укатить могло по весеннему разливу, раскидать по дну. Бочки, они ведь круглые. Эх, сюда б тот порох из подкопа. Пускай не весь, хотя бы пуда два. Подорвали бы плотину к лешему, вода из пруда и сошла бы…
— Если б так, то и твоей золотой головы не надо, — поддразнил его Попов. — Чего захотел — два пуда пороху. Порох нынче весь казённый, тратить его можно лишь на военные нужды. Ну, или ежели надо князь-кесаря к небесам подкинуть.
Он был в весёлом настроении. Радовался приключению и скорому богатству. А Никитин подумал, уж не из-за Василисы ли? Может, успела оборотистая блошка подобрать ключик к её сердцу?
Пока Алексей балагурил, а Дмитрий терзался, Ильша без дела не стоял.
Проверил, что из его прежнего хозяйственного обзаведения сгодится в дело.
Раздвижной настил, чем дыру в плотине накрывать, оказался цел и вполне крепок. Хорошо. Будет на чём вагу установить.
Для самой ваги и для лебедя сгодятся молодые дубки из прибрежной рощи. Железная цепь захвачена из дому. Канаты тоже. Ну а что садок? Не рассохся ли?
Большущая бочка, тоже дубовая, пропитанная особым составом, который не пропускал воду, в прежние времена служила у Ильи садком для заготовления живой рыбы.
Вот что значит добротная работа. Какой бочка была девять лет назад, такой и осталась, только наполнилась до краёв зацветшей дождевой влагой. Значит, не текуча.
Стёкла, как и думалось, нашлись среди головешек. Когда Илья, уходя навсегда, поджог своё уединённое жилище, окна от огня полопались, но оставшиеся куски годились в самый раз. Стекло было хорошее, прозрачное. Когда-то он сам его плавил из кремневого песка, поташа и прочих добав. В общем, мастер остался всем доволен.
* * *
К следующему дню посередь плотины высилось диковинное сооружение.
Дубовая тренога, именуемая лебедью, была увенчана вагой — подобием длинной шеи, к которой на толстой цепи крепилась перевёрнутая кверху дном двухсотведёрная бочка. В неё с четырёх сторон были врезаны стеклянные окошки, а понизу торчали массивные маленькие колёса. В этом чудо-домике вместо пола была прочная деревянная крестовина, где могли стоять два человека. Кормило могло поворачивать колёса в любом направлении.
Сей снаряд, предназначенный для подводного катания, Ильша окрестил «водоходом». Лебедь должна была подвесить бочку над прудом; вага опускала водоход; подвешенные грузила утягивали его на дно, удерживая в стоячем положении — чтоб не ушел воздушный пузырь. По Ильшиному расчёту двухсот ведер воздуха, содержащегося в ёмкости, ему и Алёшке должно было хватить на час-полтора, после чего приставленному к лебеди Дмитрию полагалось поднимать весь снаряд на поверхность. Мастер соорудил сложную конструкцию из зубчатых передач, благодаря которой Брюхан легко вытягивал тяжесть, в десятки раз превосходившую его собственный вес. Никитину оставалось лишь вести коня в поводу. Первую половину дня упражнялись.
Дмитрий научился управлять лебедью. Поднял и опустил сначала пустую бочку, потом с сидящим внутри Поповым. Ильша наблюдал, подсказывая и помогая.
— Катить водоход будем, отталкиваясь от дна ногами, — объяснял он Мите. — Как найдём, чего ищем, Лёшка воздуху побольше заглотнёт, с-поднизу под край подлезет и бочонок сеткой оплетёт. Наверху поплавок вынырнет, ты увидишь.
— А Лёша что?
— Ко мне вернётся. Коли в водоходе ещё воздух остаётся, покатим дальше.
В полдень, помолясь, приступили.
Первое погружение, во время которого водоход копошился у самой плотины, ничего не принесло. Митя мог следить за неторопливым перемещением подводного снаряда по движению ваги.
Вот зазвенел подвешенный к цепному шкиву колокольчик — значит, пора поднимать.
Брюхан застучал копытами по настилу, потянул канат. Из мутной воды с плеском вылезла круглая верхушка водохода.
Запустили внутрь свежего воздуху, погрузились вновь — теперь полевее. Опять ничего.
Но на третьем ныре, подальше и поправее, колокольчик вдруг затрезвонил раньше времени — отчаянно. Митя испугался, не стряслось ли беды, и хотел уж шлёпнуть вороного по крупу, чтоб тянул со всей мочи. Но тут из воды выпрыгнул поплавок — надутый воздухом кожаный пузырь.
Вслед за поплавком вынырнул и торжествующий Лёшка.
— Подцепил! — заорал он, размахивая рукой. — Один есть! Весь в тине, едва мимо не пропёрли. Тащи, тащи!
От поплавка ко дну тянулся тонкий, но прочный канат. Другой его конец Митя прикрепил ко второй лебеди, маленькой — она была установлена рядом с большой. Завертел рукоять рычага, и вскоре над прудом качался чёрный, облепленный водорослями бочонок.
Цепь тряслась, колокольчик надрывался. Это Ильша требовал, чтоб его тоже подняли.
Но Дмитрий с Алексеем не смогли утерпеть — сначала вскрыли найденный бочонок.
Поддели крышку топором, откинули. Под ней тускло заблестели плотно уложенные монеты. На каждой поверх веницейской чеканки выбит профиль царевны Софьи Алексеевны.
— Цехины! — заорал и запрыгал Попов. — Ура-а!
Лишь вдоволь накричавшись и наобнимавшись, друзья выручили из подводного плена Илью. Тот посмотрел на червонцы, спокойно сказал:
— Ну, дело. Значит, тово-етова, будем дальше искать. Только сначала рыбы наловим. Сейчас у неё самый ход, а потом на дно ляжет — не поймаешь.
И хоть Лёшке не терпелось снова лезть за золотом, пришлось подчиниться. Тут, на реке, Ильша был всех главнее.
Он притащил на плотину здоровенное корыто, наполнил его водой. Потом несколько раз закинул невод и вытащил плотвы, бычков да окуней — впору полк накормить. Добычу пустили в корыто, пусть плавает.
— Пообедаем? — спросил Илья. — У меня брюхо подвело. Ежли бычков на прутки нанизать да пожарить, это быстро.
Но здесь уж Лёшка с Митей взбунтовались. Им было не до бычков, обоих колотило от нетерпения.
— Ладно, — вздохнул мастер. — Что с вами поделаешь…
И водоход опять ушёл на глубину.
Теперь, уже твёрдо зная, что бочонки с цехинами — не выдумка, Никитин неотрывно следил за движением ваги. Ничего иного вокруг не видел, не слышал.
