Усевшись за стол в знакомом трактире, Иван Ларионович заказал обильный обед и послал кучера за своим поверенным.
Человек с печальным лицом, закинув поводья своего коня за коновязь, тоже вошел в трактир и занял место поблизости от купца Голикова.
Поверенный Ивана Ларионовича считался в Петербурге солидным правоведом, имел собственную контору у Гостиного двора. Он не заставил себя ждать. Вскоре половой подвел к столу купца небольшого человечка в очках, похожего на чиновника мелкого пошиба.
— Как поживаете, дорогой Иван Ларионович?
— Вашими молитвами, Петр Федорович.
— Есть что-нибудь новенькое?
— Клюнул его светлость.
— Рассказывайте, рассказывайте, мой друг, — заторопил стряпчий.
— Сначала выпьем по махонькой, закусим чем бог послал.
Знакомцы некоторое время молчали. Петр Федорович основательно навалился на еду. Иван Ларионович только делал вид, будто ест. Последнее время он питался исключительно жидкой кашицей и теплым молоком, в котором размешивал яичный желток.
— Значит, клюнул князек! Хе-хе… — Стряпчий дожевал кусок мясного пирога и запил квасом. — Позвольте спросить, какова приманка?
— Двадцать тысяч, — вздохнул купец. — Дай бог, если все по-прежнему станет и я свои промыслы верну — двадцать тысяч мне просто тьфу, плюнуть и растереть.
— Неужто, Иван Ларионович? Двадцать тысяч деньги большие.
— Его светлость за эти деньги мне промыслы вернет. Как ты думаешь, Петр Федорович, сумеет князек кашу сварить?
— Сварит. Ежели самому трудно, дочь попросит. Она-то запросто. Говорят, император по ее слову и в печку полезет. — Петр Федорович подмигнул купцу и выпил еще рюмку крепкой водки.
Человек с печальным лицом старался не пропустить ни одного слова. От усердия он сопел, раскрыв рот и вытянув шею. А услышав, что было нужно, расплатился с половым, вышел из трактира и снова взгромоздился на свою лошадку.
И часа не прошло, как он докладывал обо всем, что видел и слышал, военному губернатору Палену.
Петр Алексеевич слушал и делал пометки в записную книжку в красном сафьяновом переплете, куда вносились дела особой важности. Когда доносчик ушел, граф Пален задумался, задымил трубкой.
Перепрыгнуть через Лопухина, генерал-прокурора Сената, было трудно. Должность у него высокая, и ее даже трудно сравнить с какой-нибудь другой. Разве только с первым министром в европейских странах. «Если Лопухин получил взятку, он будет стоять за купца Голикова. Но я хочу поддержать Николая Петровича Резанова. Значит, Лопухин должен получить сильный удар».
Граф Пален не жалел Лопухина. Уж слишком обласкал его император за скромные достоинства дочери. Пожалован князем Российской империи, дарован титулом светлости, староством Корсуни, портретом государя, бриллиантовыми знаками ордена святого Андрея Первозванного и ордена святого Иоанна Иерусалимского.
И все это не по заслугам, а по единому благоволению. Граф Пален знал, какую роль во всем этом играла Анна Петровна Лопухина, но он знал и то, что император Павел не терпел взяточничества и расправлялся с виновными самым жестоким образом.
Однако докладывать императору о князе Лопухине Петр Алексеевич не хотел. Ему пришла мысль рассказать о взятке графу Кутайсову, бывшему камердинеру и брадобрею императора.
Кутайсов был тщеславен и до удивления неразборчив в средствах. Он никогда не упускал случая открыть императору что-нибудь порочащее высокого сановника, зная, что император всегда оценит такое откровение.
При ближайшей встрече в Зимнем дворце граф Пален отозвал Кутайсова к высокому окну Белой залы. Царский любимец был в немецком кафтане, обильно напудрен, с буклями и косой по артикулу.
— Иван Павлович, послушайте интересную новость.
Кутайсов навострил уши…
— Какая гадость! — вскричал он, выслушав. — Князь ведет лабазные интриги с купцами! Вы уверены в этом, ваше превосходительство?
— Совершенно уверен, Иван Павлович, источник самый надежный. — Генерал-губернатор выпустил несколько клубов дыма из своей неразлучной трубки…
— О-о-о! — В черных, навыкате глазах Кутайсова зажглись огоньки. Он причмокнул толстыми губами. — Я вам очень благодарен, граф, за интересную новость. Если у вас будет необходимость в моих услугах, я всегда готов.
Кутайсов раскланялся и мгновенно исчез в толпе придворных. Постельный советник императора был зол на генерал-прокурора. Обольщенный царскими милостями, Лопухин вознамерился устранить некоторых лиц из царского окружения и заменить их своими ставленниками. И Кутайсова он решил отпихнуть от престола.
Прошло три дня. Генерал-прокурор Лопухин в кабинете Зимнего дворца докладывал императору. Беседа протекала на редкость спокойно. Император без возражения согласился со всеми его предложениями.
— Осталось одно дело, ваше величество. — Петр Васильевич вынул из портфеля бумагу, написанную крупным, очень разборчивым почерком.
— Что это у тебя? — император указал сухим пальцем.
— Небольшое дело, ваше величество. — Лопухин закашлялся. — Проект именитого купца Голикова и других иркутских купцов.
— Чего хотят купцы?
— Повеления вашего величества на коронную власть в Русской Америке. Монополия в промыслах купцам вредна, они хотят губернатора. Ваша матушка императрица Екатерина не терпела монополий… — Вспомнив, что император был всегда не согласен со своей матерью, Лопухин прикусил губу.
— Купец Голиков хочет назначения в Америку моего губернатора? — медленно сказал Павел, не спуская выпученных глаз с князя.
— Так точно, ваше величество.
— Вот ты какой заступник!.. — Павел продолжал пристально смотреть на Лопухина. Стараясь укротить закипавший гнев, он несколько раз повторял про себя: «Он отец Аннушки, он отец Аннушки». Однако не сдержался и хрипло крикнул: — Генерал-прокурор, а сам взятки берешь!
— Ваше величество, ваше величество, — залепетал Лопухин. — Я не виновен. — Он сильно побледнел и, словно защищаясь от удара, втянул голову в плечи.
— Вон! — закричал император. — Взяточник, вон! — Безобразное лицо императора покраснело, исказилось.
Петр Васильевич, проклиная в душе купца Голикова, выбежал из кабинета. Он понимал, что впереди опала. Может быть, это будет завтра, может, через неделю…
Глава четвертая. БЫТЬ ИЛИ НЕ БЫТЬ?
Ровно в полдень коляска Николая Петровича Резанова остановилась на набережной у недавно отстроенного особняка. Граф фон дер Пален ждал гостя. Дубовые двери растворились, огромного роста лакей помог Резанову раздеться и повел его к хозяину.
