страстей означает объективность и справедливость. Человек делается подобным Небу, не знающему ни привязанностей, ни родства…
— Но мы-то не небо! — снова не выдержала я. — Если нет ни привязанностей, ни страстей, зачем вообще жить? Тем более вечно.
— Причин много, — невозмутимо ответил Фа Хи. — А ты только что заговорила без разрешения снова. После окончания беседы, когда все отправятся на тренировку, останешься здесь — стоять в позе всадника. Вэй будет считать до ста. Когда досчитает, присоединитесь к остальным.
Моё первое наказание? И, похоже, далеко не последнее. Покосилась на Киу — она сочувственно поджала губы, на Вэя — лукавый огонёк в глазах. Неужели его настолько забавляет всё, что я делаю, хотя в результате наказан и он? Ему наверняка интереснее тренироваться, а не считать до ста, пока я буду в позе всадника — ещё бы знать, как она выглядит. Что ж, хочет представления — пожалуйста. Я подняла руку. Фа Хи, продолжавший увлечённо нести бред, сделал вид, что не заметил. Я подняла руку выше, помахала ею в воздухе. Он вздохнул и повернулся ко мне.
— Да, Мулан?
— Теперь меня называют Юй Лу, мей мей Вэя, — поправила я. — Что такое «яшмовый сок»?
— Это спросишь у своего гэгэ[3] после беседы, — и продолжил:
— Обретение истинных сокровищ духа означает…
Я снова подняла руку. Фа Хи замолчал, выдерживая паузу, а потом строго обратился ко мне:
— К тебе проявили большое снисхождение, Юй Лу, мей мей Вэя. Не злоупотребляй им. Беседы о Пути Дао обязательны для всех. Слушай, запоминай возникающие вопросы, а после занятий задай их Вэю. Угроза наказания тебя, очевидно, не пугает, даже если оно затрагивает и тех, кто в твоих проступках не повинен. Но подумай о том, что другие хотят узнать не интересующее тебя, и, прерывая меня, ты, в первую очередь, вредишь им.
Слова Фа Хи произвели на меня впечатление. Заговорив со мной подобным тоном, не угрожая, но убеждая, он очень напомнил моего отца. Я пробежала глазами по лицам адептов. Только на физиономии Вэя — любопытство, на остальных — явное неодобрение и осуждение. Это и понятно — меня бы тоже бесило, прерывай кто-нибудь нашего препода по литературе, моему любимому предмету. Сложив кисти рук, я поклонилась и, обращаясь ко всем, проговорила:
— Извините, что мешала вам постигать Путь Дао. Больше не буду прерывать учителя.
Напряжённые лица расслабились, некоторые адепты даже кивнули, а в глазах Фа Хи, прежде чем он отвернулся, я успела заметить промелькнувшее одобрение. Нечто похожее светилось и в глазах Вэя — легко же их впечатлить. Но, обещание есть обещание — уже и не пытаясь вникнуть в жуткую бессмыслицу, я стоически молчала до конца «беседы».
Когда Фа Хи поднялся со своей подушечки, я с трудом удержалась, чтобы не запрыгать от радости. В нашем классе все срывались со стульев, едва звенел звонок, но тут адепты вели себя на удивление организованно. Не спеша поднялись, поклонились и гуськом засеменили за шифу. Киу шепнула «скоро увидимся», Сонг дружелюбно кивнула, остальные уже будто обо мне забыли. Только одна щуплая девчушка тихо выдохнула, проходя мимо:
— Я тоже понимаю не всё, что говорит шифу. Но тебе повезло. Вэй — очень умный… — и тут же, увидев моего приближающегося «братца», покраснела и поспешно засеменила вслед за остальными.
— Твоя поклонница? — кивнула я на неё.
Вэй рассмеялся.
— Тебя это удивляет?
— Нет, — дёрнула я плечами. — Вкусы у всех разные.
— А какие у тебя?
— Тебе-то что? — фыркнула я. — Как выглядит эта поза всадника?
— Вот это рвение! — впечатлился Вэй. — Я-то думал, будешь просить меня облегчить наказание, а учителю сказать, будто провёл его со всей строгостью!
— Соврать за меня? — вскинула я брови. — Может, ещё и попрошу, но не из-за такой ерунды. Так что за поза?
Лукаво прищурившись, Вэй широко расставил ноги, прижал согнутые в локтях руки к торсу и присел так, что бёдра оказались почти параллельно земле.
— Гран-плие?! — радостно выпалила я. — В балете эта позиция — одна из основных!
— Балете? Том «порхании», которое показывала мне прошлой ночью? — насмешливо улыбаясь, мой гэгэ выпрямил колени. — Что ж, попытайся.
— Нечего пытаться! Балетом я занимаюсь приблизительно столько же, сколько ты своим кунг-фу! — и, грациозно взмахнув руками встала в стойку. — Начинай считать.
— Не торопись, — лукавый огонёк так и мелькал в тёмных глазах «братца». — То, что ты сейчас делаешь — не поза всадника.
Подойдя, он опустил мои руки и, согнув их в локтях, прижал к моему туловищу.
— Носки вперёд, а не как у тебя. Как вообще удерживаешься на ногах, выворачивая ступни подобным образом? И пятки не должны отрываться от земли.
— Какая уродливая поза! — фыркнула я.
— Зато правильная, — он легко шлёпнул меня по спине. — Интересно, сколько так продержишься?
— Интересно, когда начнёшь считать? — парировала я.
Продолжая улыбаться, Вэй расположился на траве напротив меня и лениво протянул:
— Один… два… три…
Считал он неторопливо, а я не разогрелась, и это начало давать о себе знать, когда Вэй досчитал до тридцати. Но сдаваться я не собиралась и, сделав глубокий вдох, переставила руки во вторую позицию — развела в стороны, образуя от локтя до запястья полукруг.
— Опять «балет»? — хихикнул Вэй. — Мне всё любопытнее посмотреть, что ещё ты умеешь, кроме «порхания»!
— Много всего! Не забыл, для чего ты здесь?
— Проследить за выполнением твоего наказания, — самодовольно отозвался он.
— Чтобы считать до ста!
— А… точно. Тридцать один… тридцать два…
— Издеваешься? — возмутилась я. — За время, пока приседал мне на уши, мог бы уже дойти до сорока, не меньше!
— Куда я приседал? — расхохотался Вэй.
— Ну подожди, когда будешь учить меня концепции Дао! — пригрозила я. — Что, говоришь, с тобой будет, если сделаю хотя бы одну ошибку?
— Ничего, что со мной ещё не было, — хрюкнул Вэй. — Ладно, так и быть. Тридцать три, тридцать четыре, тридцать пять…
— Придушу, как только выйду из этой стойки, — зло процедила я.
— В самом деле думаешь испугать меня своими угрозами, цветочная тычинка?
