кровати, и, оставив вместо себя под одеялом заранее приготовленную деревянную чурку, которую он ещё до ужина подобрал во дворе, незаметно выскользнул из дома и направился в сторону костёла Наисвятейшего Божьего Тела.
Быстро нашёл потайную дверцу в каменной тумбочке, распахнул её и юркнул в подземелье. Первым делом включил фонарь. Прямо перед ним в ярком свете сиял человеческий череп на фоне скрещенных лопаты и косы — явно чей-то герб или просто семейный символ; как только он не заметил его во время первого посещения родовой крипты Радзивиллов?
И в это время в лицо Ярослава впились десятки ярчайших фонарных лучей. Яра попытался закрыться от них руками, но это, естественно, не помогло.
— Иди сюда, голубчик, — донёсся из темноты бодрый голос старшего майора Цанавы. — Что, хотел обмануть наркома? Ай-яй-яй… Как только не стыдно?!
— Лаврентий Фомич, дорогой, даю честное слово: я просто собрался проверить одну очень сомнительную версию и не хотел тревожить вас, пока она не подтвердится, — начал оправдываться Плечов.
— Считай, что я тебе поверил.
— Правда?
— Ну, валяй… Рассказывай эту свою версию.
— Когда мы в прошлый раз обследовали подземелье — ещё с Балабановым и Козыревым… Кстати, как они погибли, вы выяснили?
— От разрыва сердца, вызванного приступом внезапно охватившего их ужаса — так по крайней мере сформулировал эксперт, если я ничего не перепутал, конечно. Во всяком случае, никаких следов насилья на их телах медики не обнаружили.
— Жуть…
— Только не пытайся запудрить мне мозги и увильнуть от честного ответа на прямо поставленный вопрос — всё равно не получится.
— Так вот… Тогда я заметил, что, если постучать ногой по полу крипты…
— Чего-чего?
— Ну, того помещения, в котором мы все сейчас находимся.
— А…
— То в ответ доносится какой-то странный, неестественно гулкий звук, будто бы под ним пустота.
— Смотри, если и сейчас обманул — пощады не жди.
— Понял.
— В каком месте ты это обнаружил?
— Да вот прямо там, где вы стоите.
— Неужели?
Цанава ударил о пол каблуком сапога и… куда-то исчез.
Как выяснилось спустя несколько секунд — провалился этажом ниже.
— Лаврентий Фомич, вы живы? — опустившись на корточки, закричал в образовавшуюся дыру кто-то из подчинённых Цанавы.
— Еле-еле душа в те…
Фраза оборвалась, и до ушей присутствующих стали доноситься странные звуки, очень похожие на те, что издают бойцы, участвующие в тяжёлой — возможно, смертельной — схватке.
— Товарищ нарком.
— Э-эх… Ух… Ах…
— Товарищ старший майор.
— На по…
— Иди сюда! — Ярослав подозвал самого крупного с виду чекиста и, обвязав вокруг его талии верёвку, обратился к остальной братии: — Держите, парни, крепко шнур и потихоньку отпускайте… Ну, я пошёл…
Спустя секунду он тоже оказался в «нижнем храме» и сразу брызнул светом в лица борющихся «атлетов». Причём на Цанаве лучик долго не задержался, а вот его соперника даже на время ослепил. Этого мгновения вполне хватило для того, чтобы Лаврентий Фомич, как и большинство кавказцев, знавший толк в борьбе, перешёл в контратаку и лихо бросил обидчика через левое плечо. А подоспевший ему на помощь Яра с носка залепил ногой по ненавистной физиономии, которую он однажды уже успешно испытывал на прочность.
Однако схватить загадочного Пчоловского снова не удалось — отлетев в сторону, он юркнул за ширму, разделявшую подземное помещение на две части, и… как в воду канул!
* * *
— Спасибо! — потирая ушибленную челюсть, благодарно пробормотал нарком.
— Простите, но на хлеб вашу устную благодарность я не намажу. Должны будете.
— Да-да, понимаю, уже два раза…
— Впрочем, как я погляжу, вы не самый благодарный человек в любимом Отечестве, и всё время норовите обнаружить подвох в нашем с Фёдором Лексеичем, не самом предсказуемом, честно говоря, поведении.
— Служба наложила отпечаток. Сам знаешь: лучше перебдеть, чем недобдеть. Для каждого чекиста — прописная истина!
— Как вы там, товарищи? — донеслось сверху.
— Порядок. Сейчас осмотримся — и начнём подъём.
— Вам больше ничего не надо?
— Нет. Разве что… Бросьте-ка нам самый мощный фонарь, а то мой разбился при падении — без него как без рук.
— Ловите, товарищ нарком…
— О! Другое дело… Пошли, Ярослав Иванович, проведёшь для меня экскурсию по здешнему подземелью.
— С удовольствием… Итак, мы находимся в помещении, расположенном прямо под родовой усыпальницей князей Радзивиллов.
— Это я и без тебя понял.
— Но золотых статуй в нём нет.
— А если и были, то их давно вынес поп, который накинулся на нас с тобой.
— И не поп, а диакон. Марек Пчоловский.
— Тебе даже удалось установить его имя?
— Как видите.
— А с чего вдруг он стал бросаться на людей, ты, часом, не знаешь?
— Это вы меня спрашиваете?
— А то кого же?
— Возможно, вам ещё не успели доложить… Но именно он пытал с пристрастием и викария Колосовского, и сына Фролушкина — Павла.
— Того парнишку, перед которым профессор стоял на коленях в Башне Убийцы?
— Так точно.
— Зачем?
— Это вы у самого Марека спросите…
— Спрошу обязательно. Поймаю этого засранца, посажу на кол, и тогда он расскажет обо всём!
— Не сомневаюсь. Только не глубоко насаживайте, чтобы у диакона, часом, не пропал дар речи, когда кол достанет до горла.
— Издеваешься?
— Никак нет. Давайте лучше посмотрим, куда он мог деваться…
Ярослав отдёрнул ширму. Ни окон, ни дверей.
Пока он чесал затылок, придумывая, как злодей мог выскользнуть из замкнутого каменного мешка, нарком Цанава, шедший следом, споткнулся и со всего маху врезался в стенную перегородку. И та вдруг начала отъезжать в сторону, открывая перед искателями приключений вход в просторный тоннель, выложенный из крупного красного кирпича. Плечов и Цанава, опережая друга, бросились в открывшийся проход. Но метров через триста упёрлись в непреодолимый завал.
— Матка Боска… Так, кажется, говорят наши друзья-приятели, когда хотят выразить своё изумление, — пробормотал старший майор.
— Кого вы имеете в виду под словом «друзья»?
— Поляков, кого ж ещё?
— Да, есть в их словесном арсенале такое выражение. По-русски…
— Матерь Божья, куда он мог деваться? — опередил его с переводом Лаврентий Второй, продолжая недоумевать вслух. — Не диакон, а самый настоящий мальчик Вэнь из древнекитайской притчи!
— Вы даже о таком знаете?
— Я же говорил: то ли ещё будет!
— Вы меня в очередной раз поразили, товарищ старший майор! Два ноль в вашу пользу и, боюсь, что дальше счёт будет только расти.
— А всё потому, что ты плохо думаешь о нашей рабоче-крестьянской власти, Ярослав Иванович. Считаешь, что она сплошь и рядом состоит из неучей, не стоящих вашего учёного мизинца.
— Не совсем так. То есть совсем не так, товарищ старший майор… Но «Притчи Мастеров», и, в
