С раннего утра в тот день, когда должен был прибыть рыцарь, Робин Гуд готовился к его приему, но настал назначенный час, а должник все еще не появился.
— Не придет он, — сказал Красный Уилл, сидевший вместе с Робином и Маленьким Джоном под деревом и с некоторым нетерпением поглядывавший на дорогу.
— Неблагодарность сэра Ричарда послужит нам уроком, — отозвался Робин, — и научит нас не доверять обещаниям; но ради любви к людям, не хотел бы я быть обманутым сэром Ричардом, потому что редко мне встречался кто-нибудь, на чьем лице бы так ясно читались честность и искренность, и, признаюсь, если мой должник нарушит слово, уж не знаю, по каким внешним признакам можно определить честного человека.
— А я с уверенностью жду приезда доброго рыцаря, — заявил Маленький Джон, — солнце еще не спряталось за деревьями, и часу не пройдет, как сэр Ричард будет здесь.
— Да услышит вас Господь, дорогой мой Джон, — ответил Робин Гуд, — хочется мне надеется, что слову сакса можно доверять. Я буду здесь до первых звезд, и, если рыцарь не приедет, для меня это будет траур по другу. Возьмите оружие, друзья, позовите Мача и пойдите втроем пройдитесь по дороге в аббатство Сент-Мэри. Может быть, вы увидите сэра Ричарда, а если этот неблагодарный не появится, то, возможно, вы встретите богатого норманна или изголодавшегося бедняка. Я хотел бы видеть новое лицо, пойдите поищите приключений и приведите мне какого-нибудь сотрапезника.
— Вот уж странная у вас манера утешаться, дорогой Робин, — со смехом сказал Уилл, — но пусть будет так, как вы хотите. Пойдемте поищем мимолетных развлечений.
Молодые люди позвали Мача, и, когда он отозвался, они все вместе отправились туда, куда указал Робин.
— Робин сегодня очень грустен, — задумчиво заметил Уилл.
— Почему? — удивленно спросил Мач.
— Да он опасается, что ошибся, доверившись сэру Ричарду Равнинному, — ответил Маленький Джон.
— Не вижу, чем эта ошибка может уж так огорчить Робина, — сказал Уилл, — в деньгах мы не нуждаемся и четырьмя сотнями золотых больше или меньше…
— Робин не о деньгах думает, — почти сердито оборвал его Джон, — и то, что вы сказали, братец, просто глупо. Робин горюет, что доверился человеку с неблагодарным сердцем.
— Я слышу стук копыт, — сказал Уилл, — остановимся.
— Я пойду навстречу путнику, — крикнул Мач и побежал вперед.
— Если это рыцарь, позовите нас, — сказал Джон. Уильям и его двоюродный брат остановились и стали ждать. Скоро в конце тропы показался Мач.
— Это не сэр Ричард, — сказал он, подходя ближе, — это два монаха-доминиканца в сопровождении дюжины человек.
— Ну, если у этих доминиканцев такая большая охрана, — заметил Джон, — то, будьте уверены, и деньги при них немалые. Значит, нужно пригласить их разделить с Робином трапезу.
— Позвать кого-нибудь из наших людей? — спросил Уилл.
— Не стоит, у лакеев сердце в пятках, и они полностью рабы страха, а потому в случае опасности только и смогут, что бежать. Сами сейчас увидите, прав ли я. Внимание, вот и монахи. Не забудьте, их обязательно нужно отвести к Робину: он скучает и его это развлечет. Приготовьте луки и встаньте так, чтобы преградить этим всадникам путь.
Уильям и Мач точно выполнили приказ командира.
Выехав из-за поворота дороги, прихотливо петлявшей между двумя рядами деревьев, путешественники увидели, что их ожидают лесные братья, причем с явно враждебными намерениями.
Слуги, испугавшись этой опасной встречи, придержали лошадей, а монахи, до этого ехавшие впереди, попытались спрятаться за их спинами.
— Ни с места, святые отцы! — повелительно крикнул Джон. — А не то быть вам битыми до смерти.
Монахи побледнели, но, чувствуя себя во власти лесных братьев, решили покориться приказу, отданному столь грозно.
— Любезный незнакомец, — сказал один из них, пытаясь изобразить на лице вежливую улыбку, — что вам угодно от бедного служителя Церкви?
— Мне угодно, чтобы вы ехали побыстрее. Мой хозяин ждет вас уже три часа, и обед сейчас остынет.
Доминиканцы с беспокойством переглянулись.
— Смысл ваших слов для нас загадка, друг мой; соблаговолите объясниться, — сладким голосом ответил монах.
— Я повторяю, и объяснять тут нечего: мой хозяин ждет вас.
— А кто же ваш хозяин, друг мой?
— Робин Гуд, — коротко ответил Маленький Джон. Люди, сопровождавшие монахов, услышав это имя, вздрогнули как под порывом ледяного ветра. Они испуганно озирались, по-видимому думая, что знаменитый разбойник вот-вот появится из-за дерева или из кустов.
— Робин Гуд!? — повторил монах, и теперь в его голосе не было ничего мелодичного. — Я осведомлен о Робин Гуде: это вор и за его голову назначена награда.
— Робин Гуд не вор, — возмущенно ответил Маленький Джон, — и я никому не советую повторять наглые обвинения, которые вы выдвинули против моего благородного хозяина. У меня нет времени рассуждать с вами на столь тонкую тему. Робин Гуд приглашает вас отобедать, следуйте за мной и не сопротивляйтесь. Что же до ваших слуг, то пусть бегут побыстрее отсюда, пока целы. Уилл и Мач, стреляйте в первого же, кто вознамерится остаться здесь вопреки моей воле.
Лесные братья, уже опустившие было луки во время разговора Маленького Джона и монаха, снова подняли их и изготовились пустить свои смертоносные стрелы.
Увидев, что они под прицелом, слуги доминиканцев пришпорили лошадей и исчезли со скоростью, делавшей честь их осторожности.
Монахи вознамерились было последовать их примеру, но Маленький Джон схватил их лошадей под уздцы и заставил стоять на месте. Позади монахов Джон увидел грума, которому, по-видимому, было поручено вести на поводу вьючную лошадь, а рядом с грумом стоял, онемев от страха, мальчик, одетый пажом.
Дети оказались мужественнее, чем охрана, и не оставили своего поста.
— Присмотрите-ка за этими юнцами, — сказал Джон Красному Уиллу. — Я разрешаю им сопровождать хозяев.
Робин продолжал сидеть под Деревом Встреч; как только он увидел Джона с товарищами, он встал, пошел им навстречу и любезно поклонился монахам.
Такая вежливость не позволила доминиканцам предположить, что это и есть Робин Гуд, и они на поклон не ответили.
— Не обращайте внимания на этих грубиянов, Робин, — сказал Джон, рассерженный невежливостью монахов, — их плохо воспитали: у них нет ни добрых слов для бедных, ни учтивости ко всем прочим.
— Не важно, — ответил Робин, — я монахов знаю и не жду от них ни добрых слои, ни ласковой улыбки. Это для меня вежливость — долг. Но что это у вас там, Уилл? — спросил он, глядя на пажей и вьючную лошадь.
