— Я?
— Да, да, сударыня, вы сейчас в таком положении, что ни один порядочный человек, зная ваше коварство, не отважится поверить вашим словам. Никто, за исключением Лозена, не мог соперничать с Вардом в дерзости. Мадам встала и сказала:
— Я вас покидаю, ибо вижу, что вы решили меня оскорблять, каковы бы ни были мои поступки, и это вы сами разлюбили меня.
— Но ведь не один же я вас любил?
— Конечно, нет.
— Разве я похож на человека, который выставляет себя напоказ всем, и неужели мне следует делить свою любовницу с Гишем, оставшимся в ее воспоминаниях, и королем, допускающим вольности?
— Это уже слишком, сударь, — отвечала принцесса, возмущенная столь наглым высокомерием, — я порываю с вами навсегда. Что касается короля, я согласна отдать вам роль Шабанье, ну а граф де Гиш еще узнает, что за услуги вы ему оказывали.
— Он узнает обо всем, сударыня?
— Он узнает, что вы собой представляете, и я тоже теперь это знаю. Мадам, с великой радостью явившаяся на свидание, удалилась в страшной ярости.
Во время ужина у королевы-матери, которая уже ничего не ела и только осуждала всех подряд, кто-то заговорил о наших войсках в Польше, об их мытарствах и ужасном положении, в котором они оказались.
— Это поистине так, — заметил граф Дюплесси, — я только что видел маршальшу де Грамон всю в слезах, она оплакивала графа де Гиша, который несомненно оттуда не вернется.
Мадам, досадовавшая на Варда и потому благоволившая к его сопернику, была потрясена. Она ничего не ответила, но, выйдя из-за стола, подошла к своему неверному любовнику, который слышал все, подобно другим, и сказала ему:
— Я вижу, что вы правы: я люблю графа де Гиша сильнее, чем мне кажется.
— Я был в этом уверен и, стало быть, вам не в чем меня упрекнуть.
С тех пор все было кончено между ними, поскольку Вард не пожелал возобновлять их отношения, в то время как Мадам, питавшая огромную слабость к этому человеку, к нему бы вернулась. Принцесса любила его всем сердцем вопреки своей воле, в то время как разум и любовный опыт склоняли ее в пользу графа де Гиша — она сама говорила мне об этом сотни раз.
— Я испытывала естественное влечение только к этому мошеннику Варду; что касается остальных, то есть короля и Гиша, моя привязанность к ним была своего рода игрой честолюбия и тщеславия.
Вард был для принцессы ее Лозеном! В сущности, они во многом напоминали друг друга.
Мадам, как я уже говорила, была одной из тех непостоянных и в то же время пылких натур, которые воспринимают все со страстью и вскоре забывают о том, что столь быстро пришлось им по душе. Чувство принцессы к Варду утихло, и у нее осталось лишь желание отомстить гадкому маркизу, наказать его за то, что он непостижимым образом предпочел ее красивому и милому лицу длинный нос г-жи Суасонской. Графиня, хранившая молчание, пока у нее была причина говорить, вздумала ревновать, когда время для этого уже прошло. Она заболела и попросила Мадам навестить ее. Хотя та и ненавидела графиню, она не преминула это сделать в надежде подшутить над ней и осторожно высказать ей всю правду. Обстоятельства как нельзя более этому благоприятствовали, ибо госпожа графиня сама завела разговор на эту тему. Она пожаловалась Мадам, что та ее нисколько не любит, а ведь она так предана ей.
— Я вас не люблю? — воскликнула принцесса.
— Право, сударыня, я вас совсем не понимаю. Как! Я вас не люблю? Кто мог внушить вам мысль, что я такая неблагодарная?
— «Неблагодарная» — это точно сказано, ведь я отношусь к вам с такой трепетной и благоговейной преданностью. Однако мои жалобы не беспочвенны, не сомневайтесь в этом, я отвечаю за свои слова.
— Все это вздор.
— Вздор? Ваш роман с господином де Вардом продолжается уже три года, причем без моего ведома, хотя вам известно, что для меня значит маркиз!
— Ничто не мешало вам это узнать — я нисколько этого не скрывала.
— Напротив, вы это скрывали, особенно от меня. Если это любовная связь, то вы наносите мне ощутимый удар; если же это только дружба, то я не понимаю, как вы можете от меня это таить, зная, насколько я дорожу вашими интересами.
— Помилуйте, милая графиня! Вы сошли с ума. Вард оказывал мне предпочтение лишь вследствие своего честолюбия, игравшего в его чувстве главную роль, но я ручаюсь: маркиз любит вас сильнее, чем вы думаете, он не оставил бы вас даже ради первейших красавиц.
— Это действительно так?
— Я ручаюсь.
— И вы не собираетесь причинять мне неприятности?
— У меня и в мыслях этого нет.
— В таком случае, сударыня, прикажите, чтобы немедленно позвали Варда, и скажите ему в моем присутствии, что отныне вы будете иметь с ним дело не иначе как через меня.
— Ах! Весьма охотно, я вас уверяю.
Появился Вард. Увидев обеих женщин, он страшно растерялся, не очень-то понимая, чего ему ждать: не набросятся ли на него эти амазонки и не растерзают ли его, подобно нимфам Дианы. Графиня объяснила маркизу, о чем идет речь. Он продолжал стоять в замешательстве, что должно было навести ее на размышления, но она не придала этому значения.
— Мне не составляет никакого труда вам это сообщить, господин де Вард, — продолжала Мадам, — и я не знаю, для чего об этом умалчивать. Мы не сказали и не написали друг другу ничего, что следовало бы скрывать от графини, и я не против, чтобы так продолжалось и впредь.
— Мадам прекрасно известно, что я ее покорный слуга во всех отношениях.
— Вы мне это доказали; вы мне это доказали, и я в этом не сомневаюсь, как и графиня, она может быть уверена…
— Какое-то чувство подсказывает мне, что вы меня обманываете и что между вами была любовная связь, даже если ее больше нет.
— Госпожа графиня, — сказал Вард, вставая, — поскольку я не желаю проявлять неуважение к Мадам, равно как и ссориться с вами, я вас покидаю, будучи не в силах слушать, как вы обсуждаете столь щекотливый вопрос в моем присутствии. Я вернусь позже, когда вы будете не в столь скверном настроении.
— Нет, нет, напротив, — очень живо перебила его принцесса, — это я ухожу, а вы оба превосходно поладите; я сказала то, что вам хотелось услышать, и я сдержу свое слово, а большего нельзя и требовать. Госпожа графиня всегда будет находиться между нами и слушать наши сокровенные беседы.
— Да уж, — печально промолвила г-жа Суасонская, — клетку запирают, после того как птички упорхнули.
Мадам вышла с безудержным хохотом, смутившим влюбленных, но смеялась она принужденно, Вард вызвался было проводить принцессу, но она ему этого не позволила: он должен был оставаться в западне и слушать жалобы графини — так оно и случилось. Она столь искусно расспрашивала маркиза, что он себя выдал. Последовали крики и жалобы — они растрогали Варда и окончательно сбили его с толку. Он признался во всем.
