– Необыкновенного? – спросил Арман, невольно вздрогнув.
– Да, сударь, но…
– Что же с вами случилось?
– Ах, это так серьезно, сударь, что вы наверное извините меня. Но скажите сначала, чем я могу служить вам?
Тон Фредерика Дюлонга был так искренен, что гнев Армана прошел.
– Я уже говорил вам, – сказал он, продолжая стоять, – что меня зовут Арман Леон и что я пришел к вам по поручению Фульмен.
– В первый раз слышу ваше имя… – ответил студент, – что же касается Фульмен… госпожи Фульмен, то потрудитесь объяснить мне, кто такая эта дама?
– Танцовщица.
– Ах, да… красивая женщина с роскошными волосами, высокая брюнетка…
– Совершенно верно.
– И вы пришли ко мне по ее поручению?
– Да, сударь.
– Значит, она меня знает?
Эти слова удивили Армана. Или студент смеется над ним и играет свою роль с удивительным искусством, или же Фульмен захотела потешиться над ним.
– Сударь, – сказал он студенту, ставя на стол ящик с пистолетами, который до сих пор он держал под мышкой, – разрешите, пожалуйста, задать вам несколько вопросов. Повторяю вам, что дело идет о важном предмете.
– Спрашивайте.
– Вас не было дома в эту ночь, и вы говорите, что с вами случилось много странного?
– Еще бы!
– Вот за этим-то я и пришел к вам.
– Как? – спросил студент, вдруг нахмурив брови. – Разве вы один из тех, которые так беспощадно избивали меня?
– Вы с ума сошли! Взгляните на меня.
– Вчера меня искалечили, – продолжал студент. – Меня схватили, засунули в рот платок и завязали глаза.
Арман в то время, как говорил студент, взглянул на альков кровати, над которой ночью он видел портрет Дамы в черной перчатке… он вскрикнул пораженный: портрета не было.
– Что с вами, сударь? – спросил Фредерик Дюлонг, окончательно пришедший в себя.
Арман указал рукою:
– Что вы сделали с портретом?
– С каким портретом?
– С «ее» портретом.
– «Ее»? – протянул студент, до крайности удивленный.
– Да, с портретом Дамы в черной перчатке.
– Опять имя, которое я слышу в первый раз, да еще какое забавное!
Эти слова, произнесенные самым искренним тоном, привели в полнейшее замешательство Армана.
Его гнев, на минуту успокоившийся, снова вспыхнул.
– Вот как! – вскричал он. – Вы еще смеетесь надо мною!
– Черт возьми! – ответил Фредерик Дюлонг. – Я вам предложу тот же вопрос.
– Я никогда не видел вас и не знаю, как вы вошли ко мне; вы говорите мне про танцовщицу, которой я не знаю, вы принимаете тон судебного следователя… и…
Арман открыл ящик и достал оттуда пистолет, который зарядил самым хладнокровным образом.
– Что вы делаете? – вскричал медик.
– Я хочу добиться правды.
По лицу молодого человека разлилась нервная бледность, свидетельствовавшая о решении Армана убить студента, если он не ответит категорически на его вопрос. Но студент был храбр и сохранил удивительное самообладание.
– Разве вы пришли убить меня? – спросил он. – Я вас уверяю, что у меня только семнадцать су в кармане, я живу в меблированной комнате, и мое единственное новое платье заложено в ломбарде, так что проливать мою кровь бесполезно. Я беднее Иова. У меня было десять франков в жилетном кармане, но и те у меня украли сегодня ночью.
Эти слова, сказанные печальным и в то же время насмешливым тоном, более повлияли на Армана, чем если бы студент испугался или рассердился. Он положил пистолет на стол.
– Вы сумасшедший, – сказал он, – если считаете меня способным убить вас и ограбить» Я явился потребовать у вас категорического объяснения и настаиваю на том, чтобы получить его, хотя бы для этого мне пришлось употребить силу.
– Я охотно готов объясниться с вами, сударь.
– Скажите мне, где портрет.
– Но у меня никогда не было никакого портрета.
– Как, а портрет… за альковом?
– Никогда!
– Однако не бредил же я сегодня ночью…
– Что такое? – спросил студент.
– Да, сегодня ночью, когда я вошел сюда…
– Вы входили сюда в эту ночь?
– Разумеется.
– А! – вскричал студент, ударив себя по лбу. – Так это, значит, вам я уступаю комнату в течение двух недель, с восьми часов до полуночи?
– Мне, в течение двух недель!.. ночью.. – повторил Арман глухим голосом. – Понимаю… или нет, я ровно ничего не понимаю.
– Решительно, – сказал Фредерик Дюлонг, – тут есть какое-то недоразумение… постараемся выяснить истину… Вы входили сюда сегодня ночью…
– Да, – ответил Арман.
– Но с кем… и как?
– Один, с помощью ключа, который дала мне Фульмен.
– Это странно! Я не знаю никакой Фульмен. И вы входили один?
– Один.
– Но… зачем? Отвечайте.
– Я открыл окно.
И Арман пальцем указал на окно..
– Дальше?
– Соскочил на крышу и добрался до окна соседнего дома.
– Черт возьми! – вскричал студент. – Вы храбры, крыша очень крутая.
– Я схватился за окно, и Дама в черной перчатке подошла, чтобы отворить его мне.
– Кто такая эта Дама в черной перчатке?
– Портрет этой дамы висел сегодня ночью у вас вон там… за альковом.
– Все это очень странно!
Студент внимательно посмотрел на Армана и спросил себя, уж не имеет ли он дело с сумасшедшим, убежавшим из какой-нибудь лечебницы. Арман догадался по выражению глаз о предположении Фредерика Дюлонга.
– Сударь, – сказал он ему, – я начинаю думать, что никакие объяснения на свете не приведут нас к результату, если третье лицо, замешанное в этой истории, не придет к нам на помощь. Потрудитесь последовать за мною, мы поедем к ней.
– Но кто же эта особа?
– Фульмен.
– Хорошо, я готов последовать за вами, потому что начинаю терять голову.
Студент встал и начал искать фуражку.
– Вы простите меня за мой костюм? – спросил он. – Вам не стыдно будет идти со мною? Я весь в грязи, а у меня только одна перемена.
– Идемте, – сказал Арман, – внизу меня ждет карета, и притом теперь час ранний.
– Вас ждет карета… черт возьми! – продолжал бедный студент, живущий на сто франков в месяц. – Какой шик!
И он последовал за Арманом. Оба спустились по лестнице и увидали карету у тротуара. Арман приказал груму:
– Улица Марбеф, к Фульмен!
Во время переезда с площади Эстрапад на улицу Марбеф Арман и Фредерик Дюлонг продолжали начатый разговор, вернее, последний рассказывал своему собеседнику необычайные обстоятельства своей жизни.
– Я не всегда был так беден, как теперь; было время, когда мне не хватало ста франков в месяц; мне досталось небольшое наследство, и, когда мне было двадцать лет, я промотал сто тысяч франков в несколько месяцев.
– Вот как! Неужели? – удивился Арман, не знавший, куда студент клонит свой рассказ.
