Ибрагим постоянно изображал на лице гримасу, долженствующую обозначать дружескую улыбку, но когда лицо хмурилось, то выражение напоминало звериный оскал.
Появились доктор и Андре.
Хирург больше не пользовался кислородным прибором и чуть-чуть потолстел, чего не мог скрыть даже подаренный ему Ибрагимом бурнус. Андре же, одетый в европейский костюм, напялил на голову пробковый шлем.
— Эй, матросик! — произнес доктор. — Что ты делаешь?
— Здороваюсь с Озанором, черт побери!
— Ах да! — понимающе заметил Андре. — Со своим дружком слоном.
— Прекрасное животное, месье Андре; если бы вы знали, какой он умный, и соображает получше многих.
— Не сомневаюсь. Однако почему ты прозвал его Озанором?
— Дьявол! Да у него только один бивень.
— Но ведь «озанор» — это же искусственный зуб. А у твоего друга нет вставных зубов, просто не хватает одного настоящего. Правильнее дать прозвище «Брешдан» — «дыра в ряду зубов».
— Не спорю, но имя Озанор такое веселое, похоже на голубиное воркование… И слон уже на него отзывается, как человек.
— Ладно, пусть будет Озанор.
Ибрагим закончил завтрак, встал, жестом поприветствовал троих белых и отдал ряд распоряжений помощнику.
Под навесом безостановочно били барабаны, абиссинцы быстро образовали большой круг.
— Сегодня великий день, — сообщил своим спутникам доктор.
— Почему великий? — спросил Фрике, понюхав воздух и плотно завернувшись в бурнус.
— День «великой говорильни».
— Ах да! Я бы поговорил денька через три-четыре, но не слишком хорошо умею торговаться на жаргоне мошенников.
— Ибрагим собирается купить рабов — это военнопленные, несчастные, захваченные при набегах; попавшие в засаду и тому подобное. Их тут больше четырехсот. Каждого надо осмотреть, назначить цену, потом перепродать.
— Ах, доктор! Как вы об этом говорите!
— Дорогой Андре, я просто называю вещи своими именами; не бросаться же в безнадежную схватку со злом, пока оно, к сожалению, пребывает в порядке вещей? К тому же этих несчастных скоро поведут на португальское побережье и мы отправимся с ними, оттуда легче вернуться домой. Все, что мы в силах сделать, так это облегчить их страдания.
— А что же такое «говорильня»?
— Видите ли, здесь этим словом обозначают переговоры, в ходе которых стороны приходят к единой точке зрения. Часто переговоры ведут посредники, специально уполномоченные представлять стороны. Стороны ожесточенно торгуются, возникают споры между покупателем и продавцом. Тогда переговоры превращаются в длительную «говорильню».
— И нам предстоит присутствовать именно при подобной процедуре — приобретения человеческих стад, а Ибрагим выступает в роли посредника.
— Все это, возможно, займет два-три дня.
— Увидите, в ход пойдут хитрость и двуличие, фонтан слов, жестов, проклятий, лести, заверений в дружбе — и обмен тумаками! Употребится гигантское количество жидкости, едкой, как раствор серной кислоты, называемой «огненной водой». Зато в конце настанет тишь да гладь. Поговорят — и хватит.
В это время бой абиссинских барабанов сменился какофонией[94] оркестра племени осиеба.
Рабы, до того находившиеся за пределами деревни и тщательно охранявшиеся похитителями, медленно прибывали.
Мужчин было человек четыреста и еще примерно сто пятьдесят женщин и детей.
Похоже, несчастные не понимали ужаса своего положения, с удовольствием поглощая несметные количества пива из сорго. Хозяева кормили рабов до отвала, ибо рассчитывали сорвать солидный куш за качественный товар.
У всех мужчин на ногах были высокие, грубые деревянные колодки с отверстиями для деревянных стержней. К внешней стороне каждой из колодок крепилась веревка, обхватывавшая локоть и перекинутая через плечо. На самых упорных, склонных к побегу, были надеты еще и шейные колодки.
Страдания этих людей нельзя описать словами, ведь они не могли даже отогнать москитов, облепивших глаза, нос и уши. И тем не менее их никто не жалел.
Женщины кормили грудью младенцев. Бедные женщины! Бедные дети!
Их выстроили полукругом и разделили по группам.
Люди Ибрагима распаковывали товары. Под безудержное вливание в глотки «огненной воды» начались крики и вопли, мало напоминавшие человеческие.
Европейцы грустно помалкивали. У неутомимого весельчака Фрике на глазах показались слезы.
Появились многочисленные ряды «связок слоновой кости».
Несколько слов об этом.
Термин «слоновая кость» одновременно обозначает и слоновые бивни, продаваемые чернокожими, и товары, на которые их может купить европеец.
И потому «связка слоновой кости» — единица обмена достаточно произвольная, обозначающая либо крупный, либо средний по величине бивень, а то и просто куски слоновой кости; и набор товаров, принимаемый в уплату.
Эта обменная единица как раз и применялась в мошеннической торговле людьми. Партию «черного товара» можно было продать за одну или несколько «связок слоновой кости».
Важнейшей составляющей подобной связки являлись прежде всего ружья. Это были сильно устаревшие примитивнейшие изделия, давным-давно изготовленные в английском Бирмингеме или даже в Париже. Реальная цена каждого составляла не более семи — девяти франков. Казалось странным, что чернокожие умудряются еще стрелять из столь несовершенных ружей.
К ружью полагалось две пачки трехфранкового крупнозернистого пороха самого низкого качества, штука манчестерского ситца, пакет американского табака, полфунта бисера, два ножа, шесть медных или бронзовых брусков, из которых туземцы изготовляют браслеты для рук и ног, один небольшой медный котел, высокая шапка, предназначенная исключительно для вождя, шапочка из красной шерсти для высоких особ, фунт соли, двадцать ружейных кремней[95] и, наконец, два самых главных товара: четыре литра «алугу», или «огненной воды», и «парфюмерия».
Вообще у африканцев страсть к «алугу» граничит с безумием. Эта адская мешанина изготовляется из смеси в непонятной пропорции карамели и спирта, да еще какого — сорокапятиградусного! И не пытайтесь даже разбавлять эту смесь водой! Негры моментально заметят.
Альфред Марш приводит в своей книге невероятную историю одного негра, который одним махом выпил огромную порцию девяностоградусного спирта, применяемого для хранения анатомических препаратов.
В «связку» входят четыре литра «алугу».
«Парфюмерия» же выдается в неограниченных количествах, как, впрочем, и заколки для волос; чернокожие дамы любят употреблять уксус для протирания лица, а разноцветное мыло грызут, как конфеты.
