– Простите, – обратился Ла Моль к солдату, – ведь вы, кажется, сказали, что этот офицер – господин де Муи?
– Совершенно верно.
– И что сопровождающие – это...
– Нечестивцы, сказал я.
– Благодарю, – ответил Ла Моль, как будто не слыхав презрительной клички, которую дал гугенотам часовой. – Мне только это и надо было знать.
Сказавши это, он подошел к командиру всадников.
– Сударь, – сказал Ла Моль, – я сейчас узнал, что вы – господин де Муи.
– Да, сударь, – учтиво ответил командир.
– Ваше имя, хорошо известное всем, исповедующим протестантскую религию, дает мне смелость обратиться к вам с просьбой оказать мне услугу.
– Какую, сударь? Но сначала – с кем имею честь говорить?
– С графом Лераком де Ла Моль. Молодые люди обменялись поклонами.
– Слушаю вас, сударь, – сказал де Муи.
– Сударь, я прибыл из Экса с письмом от господина Д'Ориака, губернатора Прованса. Письмо адресовано короли» Наваррскому и заключает в себе важные и спешные известия... Каким образом я мог бы передать письмо? Как мне пройти в Лувр?
– Пройти в Лувр – это проще простого, сударь, – отвечал де Муи, – но я боюсь, что король Наваррский сейчас очень занят и не сможет вас принять. Ну, не беда, пойдемте со мной, если хотите, и я доведу вас до его покоев, а дальше уж как хотите.
– Тысяча благодарностей!
– Идемте, сударь, – сказал де Муи.
Де Муи спешился, бросил поводья своему лакею, подошел к воротам, назвал себя часовому, провел Ла Моля в замок и, отворив дверь в покои короля Наваррского, сказал:
– Входите и узнайте сами, сударь.
Затем поклонился Ла Молю и удалился.
Оставшись в одиночестве, Ла Моль огляделся.
Передняя была пуста, одна из внутренних дверей отворена.
Ла Моль сделал несколько шагов и очутился в коридоре.
Он стучал и звал, но никто не откликался. Полнейшая тишина царила в этой части Лувра.
«А мне еще говорили про строгий этикет! – подумал он. – Да по этому дворцу можно разгуливать, как по городской площади!».
Он позвал еще раз, но с тем же успехом.
«Что ж, пойдем прямо, – подумал он, – в конце концов кого-нибудь да встречу».
Он пошел по коридору; везде было темно.
Вдруг в противоположном конце коридора отворилась дверь, на пороге появились два пажа с канделябрами и осветили стройную фигуру женщины, величавой и поразительно красивой.
Свет упал прямо на Ла Моля – тот замер на месте.
Женщина, увидав Ла Моля, тоже остановилась.
– Что вам угодно, сударь? – спросила она, и голос ее прозвучал в ушах молодого человека дивной музыкой.
– Сударыня, прошу извинить меня, – сказал Ла Моль, потупив взор. – Господин де Муи был так любезен, что привел меня сюда, а я ищу короля Наваррского.
– Его величества здесь нет, сударь; по-моему, он у шурина. Но раз его нет, ведь вы могли бы передать королеве...
– Конечно, мог бы, сударыня, если бы кто-нибудь соблаговолил представить меня ей.
– Вы перед ней, сударь.
– Как?! – воскликнул Ла Моль.
– Я королева Наваррская, – сказала Маргарита. Ла Моль так сильно вздрогнул от растерянности и от испуга, что королева улыбнулась:
– Сударь, говорите скорее, – сказала она, – меня ждут у королевы-матери.
– Ваше величество, если вас ждут, разрешите мне удалиться – сейчас я не в силах говорить. Я не могу собраться с мыслями – я ослеплен вами. Я уже не думаю, я только восхищаюсь.
Во всем обаянии своей прелести и красоты Маргарита подошла к молодому человеку, невольно оказавшемуся утонченным придворным льстецом.
– Придите в себя, сударь, – сказала она. – Я подожду, и меня подождут.
– Простите, что я не приветствовал ваше величество со всей почтительностью, какую вы вправе ожидать от одного из ваших покорнейших слуг, но...
– Но, – подхватила Маргарита, – вы приняли меня за одну из моих придворных дам.
– Нет, за призрак красавицы Дианы де Пуатье. Мне говорили, что он появляется в Лувре.
– Знаете, я за вас не беспокоюсь, – сказала Маргарита, – вы сделаете карьеру при дворе. Вы говорите, у вас есть письмо к королю? Сейчас вам не удастся с ним увидеться. Но это не беда. Где письмо? Я передам... Только поскорее, прошу вас.
Ла Моль вмиг распустил шнурки своего камзола и вынул из-за пазухи письмо, завернутое в шелк.
Маргарита взяла письмо и прочла надпись.
– Вы господин де Ла Моль? – спросила она.
– Да, ваше величество. Боже мой! Откуда мне такое счастье, что вашему величеству известно мое имя?
– Я слышала, как его упоминали и король, мой муж, и герцог Алансонский, мой брат. Я знаю, что вас ждут.
Королева спрятала за свой тугой от вышивок и алмазов корсаж письмо, только что лежавшее на груди молодого человека и еще хранившее ее тепло. Ла Моль жадно следил за каждым движением Маргариты.
– Теперь, сударь, – сказала она, – спуститесь в нижнюю галерею и ждите там, пока за вами не придут от короля Наваррского или от герцога Алансонского. Один из моих пажей проводит вас.
С этими словами Маргарита пошла своей дорогой. Ла Моль посторонился, но коридор был так узок, а фижмы королевы Наваррской так широки, что ее шелковое платье коснулось одежды молодого человека, и в то же время аромат духов наполнил пространство, где она прошла.
Ла Моль вздрогнул всем телом и, чувствуя, что сейчас упадет, прислонился к стене.
Маргарита исчезла, как видение.
– Сударь, вы идете? – спросил паж, которому было приказано проводить Ла Моля в нижнюю галерею.
– Да, да! – восторженно воскликнул Ла Моль, видя, что юноша указывает туда, куда удалилась Маргарита: он надеялся догнать ее и увидеть еще раз.
В самом деле, выйдя на лестницу, он заметил королеву, уже спустившуюся в нижний этаж; случайно или на звук шагов Маргарита подняла голову, и он увидел ее снова.
– О, это не простая смертная, это богиня, – следуя за пажом, прошептал Ла Моль, – как сказал Вергилий Марон: «Et vera incessu patuit dea»[5].
– Что же вы? – спросил юный паж.
– Иду, иду, простите, – отвечал Ла Моль. Паж прошел вперед, спустился этажом ниже, отворил одну дверь, потом другую и остановился на пороге.
– Подождите здесь, – сказал он.
Ла Моль вошел в галерею, и дверь за ним затворилась.
Галерея пустовала, только какой-то дворянин прогуливался взад и вперед и, видимо, тоже кого-то поджидал.
Вечерние тени, спускаясь с высоких сводов, окутывали все предметы таким густым мраком, что молодые люди на расстоянии двадцати шагов не могли разглядеть один другого.
Ла Моль пошел навстречу этому дворянину.
– Господи помилуй! – подойдя к нему совсем близко, тихо сказал он, – ведь это граф де Коконнас.
