Капитан Мак-Терк, едва ему снова довелось понюхать пороху, загорелся таким воинственным пылом, что снова перешел из запаса на действительную службу и уговорил своего спутника поступить в армию добровольцем. Позже Моубрей получил офицерский чин, и тогда обнаружилось поразительное различие в поведении между молодым сент-ронанскнм лэрдом и лейтенантом Моубреем. Первый был, как мы знаем, расточителен, любил веселую и беспутную жизнь. Второй жил исключительно на свое жалованье и при этом отказывал себе в удобствах и даже в приличных условиях существования, если мог таким образом сберечь лишнюю гинею. Он бледнел от волнения, если в редких случаях ему приходилось играть в вист по шести пенсов за фишку. Эта расчетливость и даже известная скупость мешают ему пользоваться у себя в полку той доброй славой, на которую он имел бы право благодаря своей храбрости и ревностному несению службы. Тот же мелочный, придирчивый счет фунтов, шиллингов и пенсов замечается у него и во взаимоотношениях с поверенным Миклемом — в противном случае тот собрал бы в свою пользу значительно большую мзду с сент-ронанского поместья, которое сейчас на попечении опекунов; имение уже начинает процветать, особенно с тех пор, как некоторые долги, весьма смахивающие на ростовщические, были выплачены мистером Тач-вудом, который удовлетворился гораздо более умеренным процентом.
Вообще же в отношении поместья мистер Моубрей давал такие обстоятельные указания — и о том, как увеличивать доход с него, и о том, какие участки прикупать, — что старый Уинтерблоссом, с лукавым видом постукивая пальцем по своей обтянутой сафьяном табакерке, — а это всегда предшествовало у него какому-нибудь острому словцу, — любил говорить, что Моубрей дает обратный ход естественным природным превращениям и, побыв мотыльком, вновь обращается в куколку. Впрочем, эта бережливость, представляющая собой довольно обычную разновидность скупости, основывается, может быть, на той же страсти к приобретательству, которая в свое время гнала его к игорному столу.
Но в одном весьма примечательном отношении мистер Моубрей отказался от правил экономии, которыми руководствовался во всем остальном. Выкупив за очень большие деньги тот участок, который он ранее продал под гостиницу, жилые дома, магазины и т. п. вокруг Сент-Ронанских вод, он отдал категорический приказ все это снести, и не допускает существования в своих владениях каких-либо зданий общественного пользования, кроме гостиницы в Старом городке, где непререкаемо царит миссис Додз, чей характер отнюдь не улучшился от времени, а властность не уменьшилась от полного отсутствия конкуренции.
Никто не мог бы с уверенностью сказать, почему же мистер Моубрей, со своей нынешней бережливостью, отказался от статьи, которая приносила бы ему значительный доход Одни считали, что он слишком хорошо помнил свои былые безрассудства, другие утверждали, что все эти строения связывались для него с горестной судьбой его сестры. Люди из простонародья уверяли, что в бальном зале гостиницы появляется призрак лорда Этерингтона, а люди ученые говорили об ассоциации идей. Но все были согласны в том, что сейчас мистер Моубрей достаточно богат, чтобы потакать своим причудам, а в данном случае такова была его причуда.
Места у целебного источника вернулись к своему прежнему запустению. Светские львы и львицы со своими многочисленными приспешниками в синих сюртуках и еще более синих чулках, музыканты и танцоры, художники и дилетанты, писатели и критики разлетелись во все стороны, как голуби из разрушенной голубятни, на поиски других увеселительных мест и навсегда покинули Сент-Ронанские воды.
«СЕНТ-РОНАНСКИЕ ВОДЫ»
Роман «Сент-Ронанские воды» обдумывался автором в течение лета 1823 года, был написан в ближайшие же месяцы и к концу года вышел из печати. Ему предшествовал «Квентин Дорвард», действие которого развивается во Франции XV века, и опубликованные ранее романы, опирающиеся, как правило, в своем сюжете на важные события из истории Англии. «Сент-Ронанские воды» обрывают этот ряд. Фабулу романа Вальтер Скотт освободил от связи с какими-либо известными историческими фактами, и это единственный роман Скотта, полностью ориентированный на живой материал современности. Содержание его по времени совпадает с годами молодости автора, по месту действия связано с ближайшими окрестностями его собственного имения. Биограф сообщает, что, разглядывая одну живописную деревушку, Вальтер Скотт в июле 1823 года говорил своим спутникам по прогулке: «А что, если написать роман, героем которого был бы здешний житель, а действие не выходило бы за околицу деревни?.. Под крышами этих домишек, наверно, найдется достаточно материала и для трагедии и для комедии… Я думаю, что в этот самый миг там разыгрываются события поистине романтические; надо только обработать их должным образом, и выйдет роман, который будет стоить всех наших вымышленных историй…»
Как бы в соответствии с таким планом действие «Сент-Ронанских вод» ограничено пределами самой узкой округи. Автор еще сужает жизненную сферу романа, вводя в него названия, взятые с карты местности, граничащей с Эбботсфордом. Имена действующих лиц иногда даже повторяют имена людей, реально существовавших. Так, владычицу Клейкемского подворья Вальтер Скотт назвал подлинным именем хозяйки одной деревенской гостиницы, где ему самому случалось останавливаться. Более того — в авторской речи мелькают ссылки на личных друзей Скотта, людей ничем не знаменитых, кроме коротких отношений с писателем. Все это придает новому произведению Скотта характер особой и интимной достоверности. Современники, читавшие его роман, охотно искали — и часто находили — среди персонажей «Сент-Ронанских вод» прототипы своих знакомых, а обитатели одного небольшого курорта в Шотландии, признав описание места действия романа за описание их собственного поселка, выражали желание переименовать свой источник и называть его отныне Сент-Ронанским.
Десятые и двадцатые годы в Англии отмечены чрезвычайным обострением классовой борьбы. Развитие машинной индустрии тяжело отзывалось на материальном положении рабочих и имело последствием жесточайшую эксплуатацию и безработицу. Ухудшались также и условия жизни для земледельческого пролетариата: помещики превращали свои владения в пастбища для овец и сгоняли с земли арендаторов. Бедственное положение рабочего класса в Англии было в эти десятилетия частой темой книг и статей в европейской печати; известен интерес к этому вопросу и в России. Ко времени написания романа «Сент-Ронанские воды» в Англии учащаются выступления батраков, фермеров и рабочих — разрушителей машин; происходят мятежи во флоте и в армии, нередки кровавые столкновения с полицией. Правительство ссылало бунтовщиков на каторжные работы и не останавливалось перед смертными приговорами. Вальтер Скотт не раз отмечает в своих дневниках и письмах эти события, однако в романе о них нет упоминания. Вальтер Скотт, который в исторических романах обычно прямо и непосредственно указывает на генеральные конфликты эпохи, в этом романе поступает иным образом. Смысл и содержание современных конфликтов не обладали для Скотта той определенностью и законченностью, которую он привык находить в историческом прошлом. В дневнике его есть запись о том, что ему «представляется труднейшим жанром… описание действительной жизни современного общества, оттенки которой столь неуловимы, что их очень трудно закрепить на полотне». Не усматривая с достаточной ясностью, в чем состояли первопричины, следствия и результаты современных конфликтов, Вальтер Скотт давал им только косвенное выражение, издали подходил к важнейшим темам современности. На первых же страницах романа изображается запустение шотландской деревни; по ходу развития фабулы часто появляются ее нищие обитатели, но автор обходит молчанием причины этих явлений. Подчеркнуто местный характер романа тоже указывает на желание писателя воздержаться от слишком широких социальных обобщений.
