— Жермен, — спросил он, — у тебя должен быть ключ от комнаты барыни?
— Да, — ответил лакей.
— Ты тотчас ее запер, не так ли?
— Разумеется, сударь.
— Где ключ?
— Вот он.
Жермен вытащил ключ из кармана и подал его капитану.
— Так идем вместе, — сказал капитан.
— К барыне?.. — нерешительно спросил лакей.
— Да, — ответил капитан спокойно, что крайне удивило Жермена.
— Как странно, — пробормотал он. — Барин говорит о том, что хочет войти в комнату барыни, точно дело идет о поездке верхом.
Но так как капитан говорил сухим тоном, то Жермен, не всегда решавшийся обращаться фамильярно, не возразил ничего. Он последовал за Гектором Лембленом, который, дойдя до порога комнаты Марты, жестом приказал ему открыть дверь. Жермен повиновался. Капитан вошел спокойный, со свечою в руке, и бросил быстрый, испытующий взгляд вокруг, желая убедиться, нет ли чего подозрительного в комнате.
Потом Гектор Лемблен направился прямо к стене, обнаженной от обивки, на которой несколько часов назад он заметил роковой след, увидав который он упал в обморок. Но, к его удивлению, след исчез.
— Жермен, — вскричал капитан, указывая рукой на стену, — Жермен, смотри!
Спокойствие капитана сменилось сильнейшим волнением. Жермен оставался невозмутимым.
— Что такое? — спросил он, простодушно взглянув на своего барина.
— Ты не видишь?
— Чего?
— На стене ничего нет?
— А чему же там быть? — спросил слуга с удивлением.
— А пятно?
— Какое пятно?
— След руки.
— Я не знаю, что барин хочет сказать.
— Как, — вскричал капитан. — А сегодня ночью, когда ты отодвинул кровать и обивка свалилась, ты разве не видал?
— Я ничего не видал, ровно ничего, — отнекивался Жермен.
— Но ведь я же не грезил! — вскричал капитан. — Ведь когда я увидал эту руку… я и упал без чувств.
— Я думаю, что память изменила вам, сударь, — возразил слуга, — или, вернее, вы еще не совсем пришли в себя. Действительно, сегодня ночью вы захворали… очень сильно… у вас была лихорадка, с бредом… и вам легко все это могло привидеться.
— Как странно, — прошептал капитан. — Если это и вправду так, то я, конечно, сходил с ума.
После минутного раздумья он вдруг спросил:
— Что же произошло после моего обморока?
— Майор и эта дама совершенно забыли о шкатулке и бросились ухаживать за вами… Вас подняли; я отнес вас в вашу комнату и уложил на кровать, — рассказывал Жермен.
— А они не удивились, когда увидали, что я упал в обморок?
— Нет, благодаря моему рассказу.
— Какому рассказу?
— Я им рассказал, что после смерти барыни вас преследуют привидения, что вам всюду чудится покойница и что нет ничего удивительного, если в ее комнате…
— Довольно! — перебил его капитан. — Понимаю…
И Гектор Лемблен твердо и спокойно начал ходить по комнате и осматривать все углы и закоулки, от кровати и занавесей до бархатных стульев. Он заглянул даже в шкафы, желая убедиться, что Дама в черной перчатке и майор Арлев не могли найти следов таинственного преступления, свидетелями которого были только Бог, Жермен и он сам.
— Нет ничего, — сказал он наконец. — Ровно ничего.
— О, — заметил Жермен с циничной улыбкой, — барин прекрасно знает, что мы приняли предосторожности в прошлом году, прежде чем уехать.
— Молчи!
Это слово, произнесенное Гектором Лембленом глухим голосом, вырвалось у него как последний крик угрызения совести. После минутного молчания он вдруг обратился к Жермену:
— Ты помнишь, за какую цену я купил твое молчание?
— О, разумеется, я не могу жаловаться на барина, — нагло ответил слуга. — Барин щедро обеспечил меня, и если бы я не считал своею обязанностью оставаться всегда при нем, я мог бы преспокойно жить в своем имении.
— Ну, так я обещаю тебе подарить еще тридцать тысяч франков, если…
— Если?.. — спросил Жермен с удивлением и стараясь выказать алчность.
— Если я женюсь на молодой даме, приехавшей с майором Арлевым.
— Барин женится на ней, — спокойно сказал Жермен. Лемблен побледнел, затрепетал от радости, и его сердце, истерзанное горем и угрызениями совести, забилось, как у двадцатилетнего юноши.
— Пойдем, — сказал он.
Капитан снова переступил порог комнаты покойницы и вышел в коридор. Жермен тщательно запер дверь и последовал за своим господином. В это время начало светать, и капитан боялся встретить кого-нибудь из своих слуг. Но в замке, по-видимому, все еще спали. Между тем, пройдя две трети коридора, капитан вдруг остановился. Послышался шум шагов; он доносился с главной лестницы, и страх Гектора Лемблена очутиться лицом к лицу с кем-нибудь из старых слуг замка де Рювиньи, которые, как ему казалось, подозревали ужасную драму, разыгравшуюся в комнате Марты и помутившую рассудок капитана. Шаги приближались…
С минуту капитан, волнуемый предчувствием, хотел свернуть в сторону, потому что коридор, в котором он находился, примыкал к главной лестнице; но врожденное чувство достоинства остановило его. Он не хотел бежать от своих слуг; он хотел сохранить за собою право ходить днем и ночью по замку, который был его законной собственностью.
Капитан продолжал идти вперед и достиг конца коридора. Жермен следовал за ним, но в эту минуту какой-то человек поднялся на последнюю ступеньку и очутился лицом к лицу с Гектором.
Это был майор Арлев. Капитан сделал шаг назад и немного смутился.
— Как, — спросил он, — вы уже встали, граф? Майор холодно посмотрел на Гектора Лемблена.
— Я искал вас, — ответил он.
— Вы… меня… искали?
— Да, — продолжал майор, — состояние, в котором я оставил вас сегодня ночью, внушало мне некоторые опасения; проснувшись около четырех часов, я, не долго думая, накинул халат и пошел узнать, как вы себя чувствуете и спите ли?
— В самом деле… — пробормотал капитан. — Вы были у меня?
— Придя к вам, я нашел кровать пустою и заключил, что мигрень и сильное нервное возбуждение явились неизбежными следствиями состояния, в котором вы находились несколько часов назад, и что вы вышли на воздух освежиться.
— Правда, — ответил капитан, ухватившись за предлог, который подсказал ему его собеседник, чтобы объяснить свою ночную прогулку.
— Однако, — продолжал граф Арлев, — странно, что вы пошли освежиться в коридор; быть может, у вас явилась фантазия посетить комнату, в которой вам сделалось дурно сегодня ночью?
Гектор Лемблен почувствовал, что краснеет.
— О, разумеется, нет, — сказал он, — хотя у меня было сначала это намерение… Но я захотел быть мужчиной и победил свое горе… Однако, — поспешил прибавить капитан, желавший скрыть свое смущение и уклониться от разговора на эту тему, — теперь я чувствую себя прекрасно и пойду спать. Добрый вечер, майор, или вернее, доброго утра.
