— А теперь прощайте! — сказал Дантес, серьезный и взволнованный, протягивая руку президенту.
— Прощайте, дорогой друг! До свидания!
— А вот в это я не верю! — возразил Дантес с мягкой улыбкой. — Здесь мы больше не увидимся, мистер Линкольн, моя земная миссия скоро завершится.
— Значит, вы тоже немного суеверны, — заметил Линкольн.
В дверях появился секретарь и передал президенту какое-то письмо. Тот попросил у Дантеса извинения, незамедлительно ознакомился с содержанием послания, после чего протянул его миссионеру. Это было приглашение: директор театра Форда просил президента почтить завтра своим присутствием специальное представление в честь последней, решающей победы Севера.
— Правда, завтра неподходящий день для шумных торжеств, — заметил Дантес. — Однако в Америке отправление религиозных обрядов вообще приняло какой-то необычный характер, и, если народ желает отпраздновать выдающуюся победу, которую он одержал, не следует спорить с ним о дне, который он для этого выбрал.
— Я не испытываю особого желания принимать приглашение, — нахмурился Линкольн. — Однако если вы — за, что ж, пусть будет так!
И он, приоткрыв дверь в соседнюю комнату, сказал кому-то несколько слов. При этом Дантес услышал, как секретарь доложил о приходе Кольфара, председателя палаты представителей.
— Итак, прощайте! — сказал он Линкольну. — Я напишу вам из Мексики.
— Прощайте! — ответил Линкольн, тепло пожимая ему руку. — И еще раз большое спасибо за все то добро, что вы сделали мне лично и нашей стране! Передайте мои сердечные приветы нашим нью-йоркским друзьям! Мой первый визит в Эмпайр-Сити будет посвящен вам!
Дантес покинул Белый дом и спустя каких-нибудь полчаса был уже на пути в Нью-Йорк.
Да, крупнейший мятеж Юга был подавлен. Генералы Грант и Шерман взяли мятежников в железные клещи своих армий и уничтожили. Ричмонд пал, Ли, храбрый генерал южан, капитулировал, Джефферсон Дэвис, бывший президент Конфедерации, бежал. На Севере царило ликование, какого страна еще не знала. Имя Линкольна произносили с таким уважением, какого едва ли удостаивался и сам великий Вашингтон. Все друзья свободы и сторонники Союза признавали, что он спокойно и уверенно провел государственный корабль через самый опасный из всех штормов.
Дантес, бывая в Нью-Йорке, обычно останавливался в доме мистера Бюхтинга.
Он возвратился из Вашингтона удовлетворенный, намереваясь задержаться здесь на несколько дней и порадоваться счастью друзей, а затем уехать в Мексику. Он уже знал, что Ричард благополучно, если не считать легкого ранения, вернулся из-под Ричмонда, где разыгралось последнее тяжелое сражение. Должно быть, и Альфонсо живым и невредимым покинул армию Шермана: во всяком случае, в последних письмах от него не говорилось ни слова о нездоровье. Уже по лицу привратника, открывшего дверь, Дантесу стало ясно, что в доме царит радость.
— Мистер Бюхтинг у себя?
— Да, сэр. Вся семья за столом.
Когда он вошел в столовую, его встретили приветственные возгласы. Ричард и Элиза, Альфонсо и Жанетта поспешили ему навстречу, заключили в объятия и принялись целовать, словно он и в самом деле приходился им отцом. В глазах старика засветилась тихая радость.
Уже более года обе пары были связаны узами брака, и один только их вид был способен поднять настроение у самого мрачного человека. С большим интересом Дантес прислушивался к рассказу Ричарда о последнем крупном сражении под Ричмондом, где он участвовал в качестве адъютанта генерала Гранта.
— А Юстус… о, вы бы видели его! — вскричал юноша, блестя глазами. — Прямо на поле боя Грант произвел его в полковники. Бедняга лежит в лазарете, куда его доставили из гущи сражения истекающим кровью. Но он будет жить!
Вошла служанка, и Элиза с Жанеттой удалились из комнаты. Ричард воспользовался случаем и перевел разговор на другую тему.
— Не нужно, чтобы они знали, — сказал он, указывая на дверь, за которой скрылись девушки, — у нас есть известия о Ральфе.
— Так он жив, этот негодяй! — с негодованием воскликнул Дантес. — Ты видел его, Ричард?
— Видел. Недели три назад мы предприняли рекогносцировку местности. Отправились вдоль небольшой реки. На опушке леса мы заметили бивачный костер, замаскированный от нас, северян, большими вязанками хвороста. Мы подкрались ближе — и я одним из первых — и увидели мятежников в немалом количестве. Из их разговоров нам стало ясно, что в лесу располагаются еще значительные силы южан. Иными словами, речь шла о корпусе в три-четыре тысячи человек, который пытался пробиться в район Ричмонда, к генералу Ли. Нас было всего человек тридцать, поэтому атаковать южан мы не решились и повернули назад. Тут мы заметили одинокую фигуру, приближавшуюся со стороны нашего лагеря. Но мы уже обратили внимание, что он не из наших. Мы окружили его, и один из нас поинтересовался, кто он. Я тут же узнал незнакомца по голосу. Это был Ральф. Однако он не назвался своим настоящим именем, а сказал, что он Джордж Брендон из Джорджии, офицер на службе Конфедерации. Я старался держаться от него как можно дальше. Я боялся этой встречи. На вопрос, что он намеревается делать здесь, на лугу, в одиночку, он ответил, что вышел послушать, не приближается ли откуда-нибудь враг…
На этом месте Ричарда прервали. Элиза открыла дверь и крикнула:
— Дорогой мистер Дантес! Подойдите на минутку к нам! С вами хочет поговорить какая-то дама!
Дантес без промедления поспешил в соседнюю комнату. Он увидел одетую в черное женщину, которая при виде его поднялась и направилась к нему. Он узнал Анну Шварц.
С того злополучного мятежа в Нью-Йорке, который удалось подавить лишь на четвертый день, после того как он унес сотни человеческих жизней и причинил ущерб на миллионы долларов, Анна Шварц завязала знакомство, пусть и не слишком близкое, с семейством Бюхтинг. Именно от нее Дантес узнал, куда устремился Ральф Петтоу с похищенной Элизой. Телеграмма, отправленная Ральфом с железнодорожной станции в Нью-Йорк, была адресована Буту, который все разболтал в тайном клубе. В речах актера Анна, видевшая теперь смысл жизни исключительно в том, чтобы срывать планы столь ненавистных ей отныне мужчин, уловила и фамилию Дантеса; она вспомнила, что миссионер, предлагавший ей в Ричмонде такую бескорыстную помощь, которую она, к сожалению, отвергла, носил именно эту фамилию. Ее проницательность помогла ей разобраться в отношениях, связывавших Дантеса с семейством Бюхтинг, и она прямо ночью направила к мистеру Бюхтингу человека с известием, что Ральф Петтоу выбрал путь на юго-запад по железной дороге, ведущей в Огайо. Как только мятеж был подавлен и Дантес вернулся в Нью-Йорк, он поднял на ноги полицию.
