про то, где нахожусь, и про этого прилипчивого старикашку — хуже профессора по истории, ей-богу. Я вспомнил тот момент, когда провалился сюда, тот злосчастный вечер. Сумерки, старый заброшенный деревянный дом, ребят нацистов и… зеркало! Конечно! Как я забыл об этом? Припечатался башкой в склепе, вот и забыл, память отшибло, наверное.
Там было зеркало, большое, почти в человеческий рост, старое, немного отбитое, в резной раме. Вот, как я попал сюда! Через зеркало!
В этом мире нет зеркал, настоящих зеркал. Я ни разу не видел здесь ни одного зеркала. Один раз я даже побывал в комнате Агнес, думал, может, она что-то прячет там. Я помню. Я видел у неё одежду, в шкатулке немного драгоценностей, как у всех женщин из любого мира и времени, как и у моей матери, только косметики у матери в разы больше. У Агнес не было зеркала. Даже полированного бронзового зеркальца.
У наших девчонок в группе у каждой были свои зеркальца в сумочках, они на каждой перемене между парами то губы красят, то пудрятся, то тушь проверяют, то собой любуются. А у Агнес я не помню зеркала.
Все их зеркала у свидетелей.
Я посмотрел в лицо Отца Иллара. Тот смотрел на меня более чем вопросительно.
— Ты меня слышишь? Молодой человек?
— Что вам надо?
— Что надо мне? — Я его удивил. Он усмехнулся на мои слова. — Мне ничего не надо, мне важно, что надо тебе здесь? Зачем ты здесь? Кто тебя послал? Ты один? Вы подбираетесь к графу? Сеете смуту? Так? Вы собираетесь убить его? Вам нужен хаос? Ты — лазутчик? Тебя послали убить графа Сандора? Кому ты служишь? Графу Бернату?
— Я никому не служу. Я вашего графа Берната в глаза ни разу не видел. Я оказался здесь случайно. Я хочу домой…
— Где твой дом? Где ты живёшь? Только не говори про Энион…
— Далеко отсюда. Я нездешний… — Я усмехнулся. — Я из другой страны…
— Из какой?
Вот дотошный попался. Я огорошил его. А что мне терять?
— Из России…
— Где-где? Откуда? — Старик нахмурился озадаченно. — Я не знаю такой страны, у нас таких нет…
— Это далёкая северная страна. Вы не знаете. У нас всё не так, как у вас. У нас лечат новыми лекарствами, у нас есть такое оружие, какого нет у вас, мы можем за один раз смести все ваши замки и города, останутся только обожжённые голые камни…
— Такого не бывает… — Он изумлённо шепнул мне в ответ, и я почувствовал в его голосе страх, и продолжил:
— Бывает, ещё как бывает. Если вы чего-то не знаете, это не значит, что этого нет.
Он долго молчал, и я видел, как задрожали его старческие пальцы, которыми он всё гладил свой солнечный амулет. Наверное, он думал. Думал, арестовать ли меня, ну, или просто взять под стражу, в их мире же, наверное, не арестовывают. А может, я напугал его, и он сейчас всё обдумывал, вспоминал, что ничего про меня не знает, я казался ему странным, и он решает, стоит ли связываться со мной? Второй вариант для меня был бы лучше. Я мысленно улыбнулся, прямо глядя в глаза Отцу Иллару.
— Я больше вам не нужен? Я могу идти?
— Идите… — Я поднялся, громыхнув креслом. — Но помните, мы следим за вами, за каждым вашим шагом. Мы не разрешим вам причинить вред графу и творить здесь, что вздумается…
И я позволил себе перебить его:
— Поверьте мне, пожалуйста, мне не нужен ваш граф и ваша война — тоже. Сейчас я просто ищу возможность вернуться домой, и когда я найду её, я исчезну отсюда, так же, как и появился. Я — вам не враг. Просто не мешайте мне и всё…
— Надеюсь, мы друг друга поняли… — он тоже перебил меня и уставился в свою книгу. — Дорогу назад вы найдёте.
— Спокойной ночи, Отец… — Я пытался быть вежливым.
— И вас пусть хранит Мировой Свет.
Мы мирно разошлись, и я улыбался всю дорогу до своей кровати. Этот старик заговорил вдруг со мной на «вы», всё-таки он боялся меня. Не думаю, что я запугал его своими словами, слова всегда и везде просто слова, но этот Отец Иллар не знал, кто я, а неизвестность пугает куда больше. Поэтому он отпустил меня. Пока. И времени у меня немного. Когда он — или они? — разберётся, что угрозы во мне — пшик, меня запрут где-нибудь подальше и поглубже. От греха, как говорится. В каком-нибудь подвале, в подземной тюрьме, в застенках местной инквизиции. И я никогда не выйду оттуда. Я сгину в этом чужом мире.
А это значит, что мне нужно убираться из Нандора. Да и вообще убираться. Если я «пришёл» сюда через зеркало, то и уйти отсюда я тоже смогу через зеркало. Где только его взять? Да такое же большое, как то в заброшенном доме. Здесь таких зеркал я не видел, да я вообще здесь зеркал не видел! Ну, кроме тех, что носят на себе свидетели.
Выходит, в этом мире поклоняются зеркалу. Свету, солнцу, что даёт свет и зеркалу, что может отражать его.
Если я пришёл сюда через зеркало, то там, в том старом склепе, тоже должно быть зеркало, или что-то подобное, то, через что я вошёл сюда. Надо найти это место, надо снова попасть туда. И тогда я смогу вернуться…
Я чувствовал, как задрожали в волнении руки. Ещё ни разу за всё время здесь я не был так взволнован появившейся надеждой на будущее. До этого я даже и мечтать об этом не мог. Я спасусь, я выберусь из этого мира. Первые дни я ещё надеялся, что проснусь утром, а всё окажется сном, красивым, реалистичным до одури, но сном. А потом я понял, что застрял здесь надолго. И только сейчас появилась хоть какая-то надежда.
Я даже улыбнулся сам себе. А в голове зазвенели слова старой песни, что очень нравилась моей матери: «Надежда — мой компас земной, а удача — награда за смелость. А песни довольно одной, чтоб только о
