Воспоминания жгли нестерпимой болью и стыдом. В то время Шарль снимал апартаменты на улице Метельной, возле тюрьмы Ла Форс, и невольно стал свидетелем тех ужасающих бесчинств. Он стоял у окна на втором этаже, слегка отодвинув плотную портьеру, чтобы не привлечь внимания орущей, похотливо хохочущей толпы. Несчастная принцесса, поднятая множеством рук, служила им забавой. Несмотря на перенесенные унижения и страдания, принцесса была еще жива и тщетно пыталась хоть как-то прикрыть остатками одежды почти полностью обнаженное прекрасное тело. Долг дворянина требовал от Шарля, вооружившись, выйти на улицу и попытаться отбить у толпы царственную особу, даже ценой своей жизни. Но он смалодушничал, продолжая стоять у окна, ища оправдания своему бездействию. Принцессу опустили на землю, заставили встать на колени, мясник схватил ее за волосы и одним движением огромного ножа отсек ей голову, подобно тому, как проделывал это с тушами коров. Держа за волосы голову несчастной принцессы, мясник Гризон ревел от восторга, а люди вокруг него танцевали и пели карманьолу, превращая обезглавленное туловище в кровавое месиво.
Эй, спляшем карманьолу! И пушек гром, и пушек гром…Эй, спляшем карманьолу! Раздастся пусть кругом!
Мяснику этого было мало, зайдя к цирюльнику, он потребовал завить и напудрить волосы на голове любовницы королевы. На следующее утро Шарль уехал в свое поместье, не надеясь, что когда-нибудь вернется в Париж.
Лакей провел господина Рене и его племянника в просторную гостиную, где по традиции нового времени были плотно зашторены окна, чтобы не было видно, что хозяева особняка ночью бодрствуют, а то и, не дай бог, принимают гостей. Это сразу же вызовет подозрение, а могут и арестовать. Новая власть, несмотря на огромную армию, жандармерию, национальную гвардию, бесчисленное количество доносчиков и соглядатаев, выискивающих роялистов, еще не чувствовала себя уверенно. За длинным овальным столом, освещенным свечами, собралось человек десять, в большинстве своем это были мужчины. Один из присутствующих, полный господин в светлом парике, поднялся, вышел из-за стола и быстрым шагом направился к вошедшим, раскрыв объятия:
– Дорогой Рене! Я рад, что ты пришел. Мы уже беспокоились, не случилось ли чего по дороге.
– Рад видеть вас, маркиз, в полном здравии, – сказал Рене, оказавшись в его объятиях. – Господа, имею честь представить моего племянника, младшего сына моего брата, шевалье Шарля де Виржи.
Шарль поклонился. Как только он вошел в гостиную, его взгляд приковала к себе светловолосая красавица лет двадцати пяти в парчовом платье с открытыми плечами, сидевшая во главе стола. Она покровительственно улыбнулась ему. Обволакивающий, манящий взгляд красавицы заставил затрепетать сердце Шарля. «Это она! Она! Она, та самая единственная!» – забилась мысль, словно птица в силках. Ощутив, что покраснел, он смутился и отвел взгляд. Никогда ничего подобного с ним до этого не случалось.
– Проходите, друзья, мы рады, что вы благополучно добрались. Рене, присаживайся к столу, я сам познакомлю с гостями твоего племянника.
Маркиз подвел Шарля к красавице, смутившей его, и назвал ее:
– Княгиня Розалия Любомирская, прелестная хозяйка этого гостеприимного дома.
Шарль поклонился княгине, ощущая неловкость и скованность. Он не понимал, почему с ним это происходит. Красавчик и богач Шарль был избалован вниманием женщин, но никогда не ощущал такую эйфорию. Розалия Любомирская одним лишь взглядом, словно стрелой Амура, поразила его сердце, сделала своим рабом, и он был готов на все, лишь бы оставаться с ней рядом. Средоточием всех его планов, желаний, устремлений в одно мгновение стала красавица хозяйка, милостиво протянувшая ему ручку. Тело Шарля будто одеревенело, почти не слушалось его. Ощущая себя неуклюжей деревенщиной, краснея, он припал к ручке прелестницы, и у него перехватило дыхание, как только он слегка коснулся губами атласной кожи.
– Рада нашему знакомству, шевалье[37].
Шарль с ужасом понял, что в ответ ничего не сможет сказать княгине, так как из-за смущения лишился дара речи. Положение спас его дядя:
– Разрешите и мне припасть к вашей ручке, прекрасная Розалия.
Рене наклонился к руке красавицы и поцеловал ее явно с большим удовольствием.
– Имеете ли известия от вашего дорогого супруга? Хочу просить вас ходатайствовать перед князем Александром за моего племянника. Шарль желает отправиться в Вандею и принять участие в сражениях. Я же ответственен за его жизнь и здоровье перед братом и считаю, что ему лучше узнать армейскую жизнь под началом имеющего богатый военный опыт князя Александра.
В висках у Шарля застучали молоточки. «У нее есть супруг, который каждую ночь может наслаждаться ее прекрасным телом!» От этой мысли Шарль чуть не упал в обморок.
– Как вы, наверное, слышали, граф, лихорадит не только Францию, но и Речь Посполитую. После сейма в Гродно[38] значительная часть многострадальной Речи Посполитой отошла Пруссии и России. Князь покинул французскую армию и направился ко двору императрицы Екатерины, так как часть его владений теперь находится на территории России.
– В таком случае разрешите отдать эти письма вам, княгиня. – Шарль, почувствовав себя уверенней, вынул из внутреннего кармана сюртука пакет и с трепетом отдал красавице. Та приняла его с небрежным изяществом, позвонила в колокольчик и передала пакет лакею.
– Смею заметить, молодой человек, ваш отец далек от того, что сейчас происходит во Франции, – заявил краснощекий господин в темном камзоле. – Ныне нет патентов на армейский чин, а ваше происхождение будет скорее препятствовать получению его, даже если вы проявите себя в армии с лучшей стороны. Да и с кем и за кого вы собрались воевать? Прусская армия нам больше друг, чем враг.
– Отцу все это известно, – неприязненно глядя на него, сказал Шарль, – как и то, что генерал Любомирский имел намерение вернуться в Польшу. Отец хотел, чтобы я сопроводил князя, но, видит бог, дорога сюда неблизкая, и я опоздал. Ни у отца, ни у меня нет желания поддерживать нынешнюю власть. Скорее всего, я отправлюсь в Нормандию, под знамена графа Шартского.
– Месье шевалье, присаживайтесь к столу. Отужинайте с нами, вы ведь с дороги.
– Благодарю вас, княгиня, но я не голоден.
– Полно, месье шевалье, не обижайте меня, обязательно попробуйте баранье рагу и выпейте бургундского вина. А я пока представлю вам присутствующих здесь господ и дам.
Княгиня называла имена, титулы, а Шарль упивался мелодичностью ее голоса, не слыша, что она говорит. Его никто не интересовал, кроме княгини Розалии. Внезапно голос одного из господ, худого и мрачного, с ришельевской бородкой, проник в его сознание:
– Шевалье, подумайте, стоит ли вам отправляться в Нормандию? Патриотично сражаться в лесах вместе с этим сбродом, санкюлотами, ожидая высадки наших союзников-англичан, но победа в большей степени зависит от наших действий в Париже. Король Людовик ХVI казнен, но его сын жив и находится в заключении в Тампле. Герцог Анжуйский уже провозгласил его королем, Людовиком XVII. Не желаете ли принять участие в освобождении королевы и малолетнего короля? Это не менее опасно, чем участвовать в сражении. Нам нужны решительные люди!
Шарль услышал для себя главное – у него появилась веская причина остаться в Париже и находиться вблизи княгини Розалии.
– Я сочту это за честь. Что я должен буду сделать?
– Похвальна ваша горячность и верность престолу, – одобрил его решение мужчина с ришельевской бородкой. – Пока вам надо набраться терпения. Мы разработали план побега королевы, но он несовершенен. Если наш план не сработает, королева и малолетний король подвергнутся смертельной опасности.
– Достаточно того, что из-за неразумных действий маркиза де Ружвиля королева не смогла сбежать, – вновь включился в разговор мрачный господин, неприязненно глядя на мужчину с ришельевской бородкой, – и теперь прокурор спешно выдвигает обвинения против нее. Приняты чрезвычайные меры по ее охране. В тюремной камере Консьержери вместе с ней постоянно находятся два жандарма, которые по очереди спят прямо там, в камере. Нет сомнений в том, что королева взойдет на эшафот, как и ее несчастный супруг.
– Неужели ничего нельзя сделать для спасения королевы? – поразился Шарль.
– Увы, шевалье! – горестно вздохнула княгиня. – Единственное, чем мы можем облегчить ее страдания, – это дать ей знать, что ее сын находится в безопасном месте.
– Располагайте мною, княгиня! – с горячностью воскликнул Шарль. – Я все сделаю, только прикажите!
– Я вам приказываю отведать бараньего рагу! – пошутила княгиня.
– Где вы остановились, шевалье? – поинтересовался мрачный господин, и Шарль пожалел, что был так невнимателен, когда ему представляли гостей.
