— Безусловно, — сказал шевалье, — они опрокинут эту преступную надежду, и я первый стану в их ряды, если только моей руке станет лучше.
Затем он повернулся к Матильде.
— Какой великолепный слог у правительства! Не правда ли, дорогая?
— Да, — ответила Матильда, не раскрывая рта. Она боялась, что если она его раскроет, то уже не совладает со своей челюстью.
— «Монитер» сегодня довольно занимателен, — заметил шевалье.
И продолжал далее:
«В связи с этим, выслушав доклад нашего любезного и преданного канцлера Франции, господина Дамбрей, командора наших орденов, мы предписываем следующее…»
— А! — сказал шевалье. — Посмотрим, что предписывает король.
«Пункт № 1. Палата пэров и палата депутатов от департаментов созываются в традиционном месте проведения их заседаний.
Пункт № 2. Пэры и депутаты, отсутствующие в Париже, обязаны вернуться в него немедленно после ознакомления с настоящим воззванием.
Продиктовано во дворце Тюильри 6 марта 1815 года, лето царствования нашего двадцатое.
Подписано Людовик».
— Вот странно, король созывает Парламент и объясняет, почему он его созывает, — сказал шевалье.
— Дьедонне, ты все время обещал ради развлечения сводить меня на заседание, — сказала Матильда, зевнув так, что чуть не сломала себе челюсть в предвкушении удовольствия, которое она там получит.
— Ах! Подожди, пожалуйста, — воскликнул шевалье. — «Ордонанс». Здесь есть какое-то постановление; возможно, это постановление нам все объяснит сейчас.
И он прочел:
«Ордонанс.
Выслушав доклад нашего любезного и верного канцлера Франции, командора наших орденов, мы приказываем и доводим до вашего сведения следующее:
Пункт № 1. Наполеон Бонапарт, вторгшийся с оружием в руках в департамент Вар, провозглашается изменником и бунтовщиком…»
— Та, та, та, — произнес шевалье, — что здесь такое пишет «Монитер»? Ты слышала, Матильда?
— Вторгшийся с оружием в руках в департамент Вар… изменником и бунтовщиком… Но кто это изменник и бунтовщик?
— Черт возьми! Наполеон Бонапарт! Но разве же они его не упрятали на остров?
— Да, действительно, — подхватила Матильда. — На остров Эльбу.
— Ну вот, значит, он не мог вторгнуться в департамент Вар, если по меньшей мере там нет моста, соединяющего остров Эльбу с вышеназванным департаментом. Ну что же, посмотрим, что там дальше.
«Поэтому приказываю всем губернаторам, командующим вооруженными силами, солдатам национальной гвардии, гражданским властям и даже простым гражданам преследовать его…»
— Надеюсь, что ты будешь вести себя смирно и не станешь развлекаться, гоняясь за ним?
— Постой! Постой! Это еще не все.
И шевалье возобновил чтение.
«Преследовать его, задержать и немедля предать в руки военного трибунала, который, удостоверив его личность, именем закона предъявит ему обвинение и огласит приговор».
Но в этот момент шевалье пришлось прервать свое чтение, так как послышался стук открывающейся двери, ведущей в его спальню, и голос слуги, докладывающего о приходе его брата, барона де ля Гравери.
Барон был экипирован и вооружен, будто господин Мальбрук, собравшийся на войну.
Шевалье побледнел, когда барон предстал передним в столь внушительном виде.
— Ну, — сказал барон, — ты знаешь, что происходит?
— В общих чертах.
— Корсиканский людоед покинул свой остров и высадился в заливе Жуана.
— В заливе Жуана? А что это такое?
— Это небольшой порт в двух лье от Антиб.
— От Антиб?
— Да, и я пришел за тобой.
— За мной? Пришли за мной! Но зачем?
— Но разве ты не видел, что всем командующим вооруженными силами, всем солдатам национальной гвардии и даже простым гражданам предписано преследовать его? Ну вот, я пришел за тобой, чтобы отправиться за ним в дорогу.
Шевалье устремил на Матильду умоляющий взгляд; он смиренно признавал, что всегда в чрезвычайных обстоятельствах она была изобретательнее его и обладала большей силой воображения, поэтому он рассчитывал, что она вытащит его из этой истории.
Матильда поняла этот молчаливый крик о помощи.
— Но, — сказала она, обращаясь к барону, — мне кажется, дорогой деверь, что вы забыли одну вещь.
— Что же?
— А то, что если вы вольны взять в руки вашу огромную саблю и гоняться за кем вам угодно, то Дьедонне не вправе этого делать; он не волен в своих действиях.
— Как! Он не вправе?!
— Нет. Дьедонне состоит в свите короля; и он будет делать то же, что и все остальные офицеры. Покинуть Париж в такое время даже ради того, чтобы ловить Наполеона, значило бы стать дезертиром.
Барон кусал себе губы.
— А! — заметил он. — Похоже, что это вы командир Дьедонне?
— Нет, — просто ответила Матильда, — командиром Дьедонне, по-моему, является герцог де Рагуз.
И она спокойно принялась за свою вышивку, в то время как шевалье не сводил с нее восхищенных глаз.
— Ну, что же, пусть так, — произнес барон, — я отправлюсь без него.
— И вся заслуга тогда будет принадлежать только вам, вам одному, — сказала Матильда.
Барон бросил на молодую женщину ненавидящий взгляд и вышел.
— Что ты скажешь о визите моего брата? — спросил Дьедонне, все еще дрожа.
— Я скажу, что, выманив у тебя половину состояния, он, пожалуй, не будет огорчен, если тебя убьют, и он унаследует оставшуюся часть.
Дьедонне поморщился, как бы говоря: «Ты вполне можешь оказаться права». Потом он подошел к Матильде и обнял ее, так прижав к своей груди, что она чуть не задохнулась; при этом он забыл, что обнимает ее с такой силой той рукой, которая его не слушалась.
Весь день в доме у шевалье было полно посетителей.
Каждый прибывший с визитом заводил разговор о странном событии; никто не сомневался, что через десять лье Наполеон будет схвачен и расстрелян.
Но на этот сакраментальный вопрос: «А вы, как поступите вы?» — который шевалье задавали в течение дня раз двадцать, он неизменно отвечал:
— Я принадлежу к охране короля и буду делать то, что будет делать она по приказу короля.
И все находили этот ответ вполне уместным.
Впрочем, все визитеры уже встречали барона с его огромной саблей, и каждый знал, что он готовится броситься в погоню за Корсиканским людоедом.
В тот же день к десяти часам стало известно, что граф д'Артуа отправляется в Лион, а герцог Бурбонский в Вандею.
В ответ на это двойное событие Дьедонне заявил, строя ужасные гримасы, что его рука причиняет ему невыносимую боль.
