А почему собственно повезти должно кому-то? — опомнился молодой человек. Повезет мне! Выдать девочку за воспитанника, вернув тем самым Александру состояние и дав ему этот дурацкий полк. Устроить все дела воспитанника, не потратив при этом ни су! И заодно сыграть шутку с господином де Сен-Жиль, отдав самую добродетельную невесту Турени за самого большого шалопая двора.
Идея была столь удачной, что Жорж-Мишель решил немедленно отправиться к королю и получить у него приказ для господина де Сен-Жиль выдать дочь замуж за шевалье де Бретея. Вообразив, будто испрашивая подобный документ, граф де Лош и де Бар почти нашел беглеца, его величество без лишних расспросов подписал требуемую бумагу и даже пообещал кузену даровать молодоженам какой-нибудь замок.
Обремененный бумагами и обещаниями, его сиятельство вовремя вспомнил еще одно маленькое дело. Невинные девочки могли стать легкой добычей придворных вертопрахов, а шевалье был слишком обеспокоен благополучием воспитанника, чтобы не позаботиться о его невесте. Без лишних раздумий граф вызвал к себе д'Англере и приказал ему оберегать мадмуазель де Сен-Жиль от навязчивости и нескромности придворных, а с нахалами обращаться так, как принято обращаться с браконьерами.
К сожалению, его сиятельство так и не успел насладиться собственной находчивостью и полюбоваться на лицо полковника де Сен-Жиль, вынужденного подчиниться его воле. Через день после столкновения Жорж-Мишель решил выступить перед королевским советом, и это решение стало последней каплей, переполнившей чашу терпения королевы Екатерины. Уразумев, что Лоррены не в состоянии справится с родственником, а сам племянник вряд ли угомонится, Екатерина решила действовать собственными силами. Накануне дебатов королева-мать пригласила графа в Тюильри. В прихожей распоряжений Екатерины дожидался капитан де Нанси, а у подъезда — десяток солдат маршала де Монморанси во главе с офицером.
Жорж-Мишель слишком привык к ласковому обращению и снисходительности Екатерины, так что искренне удивился, когда королева-мать обрушила на него град упреков. Разве графу де Лош безразлично благополучие его друга короля Карла? — вопрошала Екатерина. — Или он хочет оставить без королевства ее дочь Маргариту? А, может быть, племяннику надоело править Релингеном, и он решил отдать княжество испанцам и тем самым обездолить себя, жену и своих детей?
— Я знала, племянник, что вы легкомысленны, но не представляла, что настолько, — говорила итальянка. — Что бы ни сулил вам Колиньи, эти обещания невозможно выполнить. Я сотни раз слышала о восставших фламандцах, но фламандцы восстают уже тридцать лет, а Испания по-прежнему владеет провинциями. Где вы найдете силу, способную сломить гений Альбы? Вы что же, надеетесь на Колиньи? Тогда вспомните, сколько раз вашего хваленого адмирала били, и оставьте надежды. Или вы рассчитываете на принца Оранского? Так это еще нелепей. Принц Оранский уже несколько лет только и предлагает Нидерланды всем подряд: королеве Елизавете, императору Максимилиану, моему сыну, шведскому королю… И под эти обещания клянчит деньги, а потом тратит их на наемников, которые бросают его в первом же бою. Нет, граф, нам не под силу свалить этот колосс.
— Маршал Таванн ничуть не хуже Альбы, — попытался возразить шевалье Жорж-Мишель.
— Таванн стар и не верит в вашу авантюру, — отрезала королева. — Точно так же как Савуа и Монлюк. Боже мой, племянник, ваши родственники сделали все, чтобы обеспечить вас достойными владениями, но ваше легкомыслие может дать повод испанцам проглотить Релинген словно мятную пастилку. А потом они пойдут на Париж! Или, может быть, вы сможете остановить Альбу?
Королева-мать в волнении прошла по комнате.
— Насколько я помню, вы сбегаете на войну только от скуки… или для того, чтобы положить конец надоевшей интрижке! И вы… вы надеетесь одержать верх над королем Филиппом?! Не смешите меня, племянник, я не в том настроении, чтобы предаваться веселью. За последние месяцы вы сделали все, чтобы погубить Францию и короля, и я намерена положить этому конец. Сейчас господин де Нанси проводит вас до отеля Лошей, а через час вы покинете столицу, и капитан проследит, чтобы вы не задерживались.
— Но, ваше величество, — пролепетал Жорж-Мишель, неожиданно ощутив себя провинившимся мальчишкой-школяром, — а как же свадьба?
— Вы не король Наваррский, чтобы ваше присутствие было необходимым.
— Я уже вызвал в Париж жену, — попытался возразить граф.
— Значит, своим возвращением вы избавите принцессу от дальней дороги. Довольно, племянник, вы и так отняли у меня слишком много времени. Отправляйтесь.
Жорж-Мишель растерянно посмотрел на королеву, оглянулся на дверь и понял, что выхода нет и отправляться в ссылку придется.
— Но что я скажу его величеству? — спросил он.
— А вам не надо ничего говорить, племянник, я сама все объясню королю. Вы ведь, кажется, ранены? — ехидно поинтересовалась Екатерина. Граф де Лош густо покраснел. Пустяковая ссора с маркизом де Лаварденом привела к дуэли, а поединок закончился не так, как рассчитывал шевалье. Его сиятельство искренне надеялся, что его поражение не станет достоянием двора, и вот, поди ж ты, мадам Екатерина все знала.
— Врачуйте свою рану, племянник, может быть, от этого будет хоть какая-то польза Франции.
Граф де Лош опустил голову. Он вполне созрел для Нидерландов, а вот для мятежа — еще нет.
Через несколько дней после высылки из Парижа граф де Лош въехал в свой город. В дороге молодого человека не оставляло неприятное ощущение, будто Колиньи основательно его подвел. В самом деле, он, граф де Лош и де Бар, произносил речи, набирал армию, ссорился с друзьями и родственниками, вызвал неудовольствие мадам Екатерины, получил жесточайший выговор и отправился в ссылку, а армия вместе с прочими плодами его трудов досталась адмиралу. Его сиятельству не нравилась роль пешки в чужой игре и шевалье в который раз спрашивал себя, с чего он решил, будто для завоевания Нидерландов ему так уж нужен Колиньи?
Новый взгляд на проблему постепенно успокоил шевалье и даже доставшаяся Колиньи армия перестала расстраивать графа. Армию можно создать и другую, говорил себе Жорж-Мишель. Да и уверения королевы-матери будто никому не под силу восторжествовать над гением Альбы, более не казались шевалье убедительными. Молодой человек вспомнил, что прославленный полководец стар, и потому вряд ли будет достойным противником. К тому же графа не оставляли надежды, что через пару-тройку лет герцог и вовсе покинет этот свет, оставив Нидерланды первому встречному.
