После переноса столицы чжоусцев в г. Лои междоусобные войны и распри внутри правящего ванского дома настолько ослабили Чжоу, что другие, более сильные государства бассейна Хуанхэ берут его под свое покровительство как культовый центр Поднебесной. Власть военная и власть жреческая, казавшиеся ранее неразрывными, воспринимаются теперь как независимые одна от другой. Но у наиболее могущественных в военном отношении правителей отдельных царств появляется новая престижная функция — военной защиты чжоуского вана как верховного религиозного главы Поднебесной — «Сына Неба». Видимо, именно возможность выделиться среди одинаковых правителей приобретением этой функции объясняется сам факт сохранения соперничавшими правителями формального главенства чжоуского вана, которого легко мог бы сбросить любой удачливый соседний правитель. Значение его было не в политическом могуществе, а в его социально-политической силе, которая была важна для его покровителей. Для укрепления его авторитета в качестве связующего единства именно в этот период развивается концепция «вселенского» значения державной царской власти чжоуских ванов, будто бы навечно дарованной им Небом. Эта концепция божественного происхождения династии Чжоу должна была обосновать незыблемость культового главенства чжоуского вана. Разрабатывается версия об «отвергнутых Небом» династиях Ся и Инь — предшественниках чжоуской. Характерно, что хотя термин «ван» в надписаниях на иньских гадательных костях обозначал предводителя шанцев, в традиционном подинастийном списке древних царей (дошедшем до нас в версии историка II—I вв. до н.э. Сыма Цяня) титул «ван» признается лишь за правителями династии Чжоу.
О царствах «чжоуского мира» в бассейне Хуанхэ мы знаем несравнение больше, чем об остальных государствах древнего Китая этого времени, из-за специфики источников по данному периоду; важнейшими из них являются летопись царства Лу «Чунь цю» («Вёсны и осени») и комментарий на нее «Цзо чжуань». Цари Лу (в Шаньдуне) вели происхождение от полулегендарного Чжоу гуна, дяди чжоуского Чэн вана и регента при нем. Чжоу гуну традиция приписывала «заслугу» окончательного подавления шанцев и утверждения системы раздачи земель сановникам как принципа государственного устройства Чжоу. Его потомки объявляли себя хранителями чжоуских культовых традиций. О государствах, не относившихся к числу царств «чжоуского мира», луская летопись сообщала, как правило, лишь постольку, поскольку они вступали в соприкосновение с последними. Но даже и эти скудные данные свидетельствуют о прогрессирующем усилении (во всяком случае, со второй половины VII в. до н.э.) государств, находившихся за пределами «центральных царств». Важной чертой политической истории периода «Ле го» является политическое и отчасти также этническое противостояние южных царств среднего и нижнего течения Янцзы (которых было множество в VII в. до н.э.) северным государствам бассейна Хуанхэ.
Первым из южных царств, «неханьских» по этнической принадлежности, заявило о себе Чу (в среднем течении Янцзы), затем приморские царства У (в дельте Янцзы) и Юэ (расположенное к югу от царства У на морском побережье в современном Чжэцзяне). Они являлись носителями древнейших поздненеолитических и энеолитических традиций, сложившихся в пределах общности племен и народов Юго-Восточной Азии — далеких предков вьетнамцев, чжуанов, мяо, яо, таи и других современных народов этого обширного исторического региона. Позже Юэ стало общим названием приморских народностей, располагавшихся от Чжэцзяна до Вьетнама, независимо от их происхождения и языка.
Древнекитайские источники называют жителей бассейна Янцзы общим наименованием цаяочжи или мань. В науке не решен еще вопрос, какие именно этнические группы здесь в этот период взаимодействовали, но несомненно, что они были чуждыми «чжоускому миру». Полагают, что цзяочжи включали в себя племена, говорившие на языках австразийской лингвистической надсемьи, и могли включать группы носителей языков прототайского и протоавстронезийского (или протоиндонезийского). Однако сравнительно-историческое изучение языков Юго-Восточной Азии и
Океании находится еще в начальном состоянии, и мы можем пока иметь дело лишь с более или менее вероятными гипотезами.
Вокруг Чу, наиболее древнего из государств Южного Китая, известного по крайней мере с VIII в. до н.э., постепенно сгруппировались другие, видимо, протокитайские царства. Создателями У и Юэ, возможно, были родственные между собою племена; известно, что и те и другие «разрисовывали тело и стригли волосы» (Сыма Цянь. «Исторические записки»). Археологические материалы и письменные памятники свидетельствуют о самобытной и оригинальной цивилизации, существовавшей в Юго-Восточной Азии и на территории современного Южного Китая. Культурные достижения, такие, например, как рисоводство, искусственное орошение, кораблестроение, искусство изготовления лаковых изделий и др., были восприняты аборигенами Северного Китая с юга. Судя по данным археологии, регион бассейна Хуанхэ со времен глубокой древности был связан с Южным Китаем и другими странами Юго-Восточной Азии/Юг был особо важен для Северного Китая потому, что оттуда уже с глубокой древности поступало олово, необходимое для бронзового литья.
В обстановке постоянной междоусобной борьбы царств и натиска окружающих племен отдельные государства севера и юга создавали и совместные внешнеполитические союзы и лиги. Эталоном военной мощи государства считалась численность его колесничного войска. Так, термин вань чэн го — «государство 10000 боевых колесниц-квадриг» выражал понятие «наисильнейшее государство». Сильнейшие из царств постепенно присоединяли к себе обширные территории за счет подчинения более слабых соседей. В том числе постоянно «усекалась» и территория царства Чжоу. Некоторые царства, как в бассейне Хуанхэ, так и Янцзы, например Ци, Цзинь и Чу, расширились настолько, что занимали территорию уже не одного города-государства или группы городов, а целых стран. Самые могущественные по тому времени государственные образования, правители которых заявляли претензии на единоличное господство над всеми чжун го и всей Поднебесной вообще, провозглашали себя «гегемонами» — ба, добиваясь утверждения в этом новом державном звании от ванов Чжоу. В давние времена для оправдания власти чжоуского вождя-правителя над завоеванными шан-иньцами была создана идея «божественной инвеституры» — Тянь мин («Небесного полномочия-мандата»)(Термин Тянъ мин переводится по-разному, в том числе: «Небесное повеление», «Воля Неба», «Приказ Неба» и т.п.), дарующего чжоускому вану как «Сыну Неба» (Тянъ цзы) царство на всей земле. Первые из «гегемонов» формально подтверждали свое верховное владычество номинальным признанием главенства правителя Чжоу, поскольку считалось, что в нем, несмотря на ничтожность его территории и войска, воплощалась магическая сила носителя «божественной инвеституры». Реальная власть при этом целиком находилась в руках сменявших друг друга правителей-гегемонов — ба.
