— Знаете ли вы, — спросил он Уилсона, — какое задание хотел вам доверить сэр Персеваль?
— Мне известно лишь то, что речь идет о какой-то направленной против французов акции на территории Пруссии, — ответил на это Уилсон.
— Для выполнения этой задачи, — продолжал Бенджамен, — нужно несколько опытных людей. У меня всего лишь неделя на то, чтобы их найти. Я занял место, которое было предназначено для вас, сэр.
Уилсон совсем не удивился тому, что настолько важное задание, что сам Спенсер Персеваль исполнял роль вербовщика, было доверено юноше, похожему на воспитанную девушку из хорошего дома. Сам Уилсон был всего на шесть лет старше Батхерста. Он родился в 1777 году, и играть с жизнью в азартные игры начал с 16 лет и многократные возможности заглянуть смерти в глаза научили его читать в глазах других людей. В глазах сидящего напротив него денди Уилсон отметил нечто, что даже самых больших забияк (если только у них достаточно ума) заставляет избегать задираться с подобного рода людьми, чтобы не тратить средства на очень длительное лечение. В одно мгновение между ними образовался тот магический, инстинктивный флюид, который сближает две подобные натуры, словно зверей одной породы, встретившихся в джунглях, переполненных заурядными представителями фауны. Собственно говоря, их отличали только две вещи: Уилсон был классическим пассионарием типа «a foolish Englishman»[73] и страстно интересовался политикой. Если же не считать этого, они были идентичными: тонированная экстравагантность, головокружительная бравада, не лишенная хладнокровия в самом жарком огне, откровенные реакции сердца, виртуозное владение оружием. Каждый из них принадлежал к семейству появлявшихся в любую эпоху Божьих Безумцев, наследующих или же прививающих себе гены Сирано де Бержерака и д'Артаньяна, Баярда и Дюгесклена, Кортеса и Кука — и всех им подобных с самого сотворения мира.
— Где конкретно должна состояться операция, и в чем ее цель? — спросил Уилсон.
— В чем состоит цель, вы могли узнать, если бы приняли предложение. Где конкретно, я и сам точно не знаю, это будет зависеть от развития военной ситуации. Как вы считаете, дойдут французы до Вислы?
— Легко, как если бы маршировали по Елисейским Полям. Русские не станут оказывать сопротивления, разве что уже за Вислой. А пруссаки? Даже если они создадут новую армию, в чем я сомневаюсь, то лишь затем, чтобы отметиться в истории еще одной Йеной.
— Выходит, вам уже известно о поражении пруссаков? — удивился Бенджамен.
— Я узнал об этом от сэра Персеваля, но никому не скажу и вместе с другими стану вежливо ждать официальных известий. То, что я связан с иной, чем вы, политической группировкой, еще не лишило меня таланта хранить доверенные мне секреты, мистер Батхерст.
— Если бы я в этом сомневался, мистер Уилсон, я бы не пришел сюда и не разговаривал бы с вами о своих секретах. То есть, вы утверждаете, что пруссаки вылетели из игры, даже если бы им удалось собрать еще одну армию?
— Да. Армия, в которой семидесяти процентам офицеров, даже низшего ранга, уже больше, чем по пятьдесят лет; генералы наследуют посты вместе с имениями и где половина солдат — это чужеземные отбросы, а вторая половина — это крестьяне, над которыми во время муштры издеваются словно над животными во время полевых работ; такая армия не способна выиграть у стаи голодных волков, которых ведет за собой гениальный оборотень. Так что нечего питать надежды, Пруссия долго не выдержит.
— Сколько времени понадобится французам, чтобы дойти до Вислы?
— Кто же может это знать? Месяц, два, может и три, но наверняка не больше. Сейчас они какое-то время потратят на захват крепостей, чтобы очистить себе тылы, и только это задержит их марш. Но с несколькими людьми их не задержать, мистер Батхерст.
— Это мы еще посмотрим.
— Отлично, наконец-то ответ у меня в кармане. Вы хотите убить «малыша Бони»[74], потому что, только таким образом несколько человек способны остановить его армию. Я бы за это не взялся.
— Я тоже, по тем же самым причинам, мистер Уилсон. Я не наемный убийца.
— Это меня радует.
— Как сами видите, мистер Уилсон, не каждый ответ, основанный на логических предпосылках, должен обязательно быть верным. Ладно, не будем об этом, я не могу раскрыть тайны. Теперь к делу. Я пришел к вам затем, что мне нужно несколько молодцов. Могу ли я рассчитывать на вашу помощь? Какой-нибудь контакт, адрес…
Уилсон помолчал, размышляя. Наконец ответил:
— Знаю одного моряка. С корабля он смылся[75]. Сейчас скрывается в Блекволле[76]. На судно возвращаться не желает, поскольку там его угостили «кошкой»[77]. Сейчас чем-то занимается с речными бандитами[78] или с ламперами[79], толком не знаю, но сам он мечтает о чем-нибудь другом. Если вам удастся купить его, он вам весьма пригодится.
— Что он умеет?
— Убивать, ведь вы ищете таких. К тому же, умеет спасать жизнь, как мне на Ла Плате[80]. Стреляет он неважно, паршиво держится в седле, хорошо метает нож, очень хорошо плавает, фантастически пользуется веревкой и гениально пьет.
— Относительно веревки, что это означает?
— Это означает, что из веревки он может сделать все, что угодно. Петлю, которую закинет вам на шею быстрее, чем вы нажмете на курок; веревочную лестницу, сеть; ему известны тысячи узлов. И его невозможно споить, даже если, не знаю, сколько в него влить. Я подумал о нем, поскольку он знает немецкий язык…
— Где я его могу найти?
— В Блекволле. Каждый вечер он выпивает в пабе на берегу Темзы. Достаточно войти и крикнуть: Том «Веревка»[81]! Его так зовут.
— А как называется это заведение?
— А никак не называется. Вы найдете его без труда, потому что передняя стена служит для наклеивания объявлений о наборе в Ройял Нэви[82]. Том, это единственный парень, которого могу вам рекомендовать. Будучи на вашем месте, я бы его взял… Еще могу посоветовать переговорить с одним известным мне гонцом с Боу Стрит. Очень способный тип, и наверняка у него есть несколько тузов в рукаве, вот только продаст ли он их? Понятия не имею. Во всяком случае, можете сослаться на меня.
Около часу дня Бенджамен Батхерст уже третий раз в течение дня прошел мимо театра Ковент Гарден. Так уж складывалось, что здание театра соседствовало с улицей Боу, на которой размещалось управление полиции тогдашнего Лондона. Впрочем, вся лондонская полиция, созданная в середине XVIII века мировым судьей Джонатаном Филдингом, носила свое название по этой улице, а ее служащие — достойное хвалы наименование «Боу Стрит раннерз»[83].
