Окна апартаментов лорда-камергера выходили на корт; и вот в одном из окон появилась группа дам, среди которых были супруга лорда-камергера и его дочь.
Победа досталась сэру Роберту легко. К концу партии в галерее над кортом появился принц Генри в сопровождении нескольких джентльменов. Заметив в окне леди Эссекс, его высочество ухватился за возможность, которую предлагала игра: с одной стороны, он хотел продемонстрировать ее светлости свою ловкость, с другой – поставить на место этого выскочку, который, похоже, начинал ей нравиться.
Печально наблюдать, как молодой человек, одаренный, умный и обычно благожелательно ко всем настроенный, воспламеняется злобным чувством, основа которого – ревность. И неопытность в любовных делах непременно подведет его.
Принц, уверенный в своем превосходстве, выступил вперед. Он и вправду закалил свои мышцы длительной и быстрой ходьбой, по праву гордился своими успехами в древнем искусстве стрельбы из лука и всегда был готов сразиться на теннисном корте, посоревноваться в метании копья или в верховой езде.
– Сэр Роберт, мне говорили, что вы – искусный теннисист. Не сыграете ли со мною?
Если само приглашение и удивило сэра Роберта, то холодный, враждебный тон, с каким оно было сделано, не оставлял сомнений в том, что предложение сделано вовсе не из любви к игре. Но поскольку от таких предложений не уклоняются, он покорно согласился.
– Всегда готов служить вашему высочеству.
Принц сбросил куртку и камзол, повязал белым платком свои каштановые волосы и, поскольку уже был в легкой обуви, приготовился к игре.
Он понимал, что преимущество на его стороне – противник достаточно устал за предыдущую партию. Однако преимущество было несущественным – сэр Роберт, более развитый физически, более сильный, причем сила его была врожденной, а не приобретенной, как у принца, великолепно играл в теннис. Пусть и с запозданием, но принц все же получил важный жизненный урок: прежде чем бросать кому-то вызов, надо сначала хорошенько изучить противника. Поначалу принц был далек от поражения, но – что было еще оскорбительнее – зрителям стало понятно, что его выигрыш или проигрыш зависит не от него, а целиком от желания противника. Сэр Роберт легко, без напряжения, удерживал равный счет, и все понимали, что он не считает нужным усердствовать.
Как только принц заподозрил, что сэр Роберт просто забавляется, он допустил несколько намеренных ошибок, но сэр Роберт ими не воспользовался. В конце концов принц все же выиграл несколько очков, но сэр Роберт снова без труда сравнял счет. Его высочество совершенно утратил контроль над собой: он подбежал к сетке, упустив посланный противником мяч, и побелевшими губами произнес:
– Я не стану больше играть, сэр.
Сэр Роберт в удивлении поднял брови, помолчал немного, затем поклонился:
– Как вашему высочеству будет угодно.
Принц бросил на него взгляд, в котором читалось такое бешенство, что стоявшие вокруг джентльмены невольно подошли поближе.
– И вы даже не спрашиваете, почему я прекратил игру?
– Я не настолько самонадеян, чтобы расспрашивать о причинах поступков принца.
– Тогда я сам вам скажу: вы даже в спорте остаетесь придворным. Сэр Роберт слегка улыбнулся и поклонился вновь.
– Ваше высочество, это обязанность каждого джентльмена – помнить о хороших манерах.
Принц прищурился и секунду обдумывал сказанное, а затем, поняв, дал наконец волю своему гневу:
– Ах ты, наглый пес! – вскричал он и замахнулся ракеткой. Тут к принцу с криком «Сир! Сир!»[32] бросился мистер Овербери. Он схватил его за руку – достаточно твердо, но не настолько, чтобы его высочество не мог сразу же высвободиться. Это вмешательство дало возможность его высочеству одуматься.
– Как вы посмели, сэр?! – обрушился он на мистера Овербери. – Я всего лишь хотел испытать преданность сэра Карра придворному этикету!
– Ваше высочество, удар, нанесенный тем, кому в силу своего положения не грозит ответный удар, не может служить испытанием. Принц в изумлении взирал на длинное спокойное лицо.
– Что вы имеете в виду? – спросил он, залившись краской.
– Я всего лишь служу вашему высочеству, – пояснил мистер Овербери. – Удар ракеткой нанесет голове сэра Роберта меньший ущерб, чем вашей чести.
Принц обернулся к своим джентльменам, которые толпились вокруг с угрюмыми физиономиями, и деланно рассмеялся:
– Ну вот, я, кажется, снова школьник! Мне дают уроки игры в теннис и уроки чести! – Он отшвырнул ракетку. – Пойдемте, господа! – скомандовал он и увел свое войско к галерее. На площадке остались сэр Роберт и мистер Овербери.
– Похоже, поле битвы осталось за нами, – с невеселой улыбкой сказал сэр Роберт.
– Если после этого мы останемся в живых, я обязательно допишу в свои «Характеры» еще одну главу и назову ее «Принц», – ответил мистер Овербери.
– Если выживем?
Мистер Овербери пожал плечами:
– Это только начало. Настоящее сражение впереди. И, насколько я могу судить, разыграется оно в апартаментах его величества.
– Боже мой! – презрительно воскликнул сэр Роберт. – Пусть мальчик рассказывает свои сказки. Сейчас король не испытывает к нему большой любви.
– Все зависит от того, как именно мальчик преподнесет эту историю. Потому что, между нами говоря, мы сейчас оскорбили божественную суть монархии.
Сэр Роберт пожал плечами и повернулся, чтобы поднять камзол. И тут он взглянул на окно, занятое дамами, В окне мелькнул платочек и пара блестящих глаз подарила ему улыбку. Он поклонился, прижав руку к сердцу.
– Как поэтично! – воскликнул мистер Овербери. – Ах, как поэтично! Ты получил именно тот приз, которого жаждал его высочество. Ты никогда не замечал, что в этом мире надежды глупых и самоуверенных никогда не сбываются?
Дамы удалились – возможно, леди Саффолк сочла поведение дочери слишком уж откровенным.
Мистер Овербери вздохнул:
– Очаровательное дитя, эта дочь Говардов. Если бы я был уверен, что его высочество хорошо за них заплатит, то мог бы писать для нее сонеты – что-нибудь в манере мистера Шекспира, а он большой мастер итальянского размера.
– Ах ты, продажный писака! Да неужели эта леди и сама не может служить источником вдохновения?
Мистер Овербери помог другу натянуть камзол:
– Вдохновения – да, однако вдохновение следует переводить в оплачиваемый труд. С помощью золотого посоха я мог бы исторгнуть Кастальский ключ[33] из самой бесплодной скалы. Но погоди! К нам, если я не ошибаюсь, шествует посланец гнева.
Это был сэр Джеймс Элфинстоун, один из придворных принца – тот самый рыцарь, которого выдворили из дворца, чтобы передать его апартаменты фавориту: этого он не забыл и не простил. Он надвигался на них со свирепым видом, правой рукой подкручивая усики, а левую держа на эфесе шпаги.
