class="p1">– Я – Пчелов, а он – Плечов, на флоте нас называли – «два сапога пара».
– И что забыл на Лубянке твой «второй сапог»?
– Похоже, хочет сдать своего профессора… С потрохами. Как же его фамилия?.. То ли Фторушкин, то ли Флорушкин… Что у меня сегодня с башкой – сам не понимаю?!
– Может, Фролушкин… Фёдор Алексеевич?
– Похоже на то!
– Интересно… Меня этот великий деятель давно занимает. Так что будем пить чай втроём, если ты не возражаешь, конечно…
– Милости прошу, товарищ комиссар…
– Ридикюль свой, кстати, забери.
– Что забрать, Глеб Иваныч?
– Портфель, товарищ Рассеянный с улицы Бассейной… 3
– Но ведь вы сказали…
– Ридикюль – это дамская сумочка. Такой, чисто бабский, атрибут тебе как нельзя кстати!
– Обижаете, товарищ комиссар!
– Нет, не обижаю… Просто констатирую сей печальный факт.
4
Наливной трёхлитровый кипятильник знаменитой немецкой фирмы «Элтрон», недавно приобретённый в загранкомандировке одним из сотрудников спецотдела и с тех пор путешествующий по надобности из кабинета в кабинет, был немедленно включен в электрическую сеть.
Вскоре вода в нём начала бурлить, то есть булькать и подниматься кверху.
«Вот почему эту штуку назвали бульбулятором» – наконец-то дошло до Ярослава.
Его тёзка и почти однофамилец уже бросил несколько крупных чаинок в каждую из трёх фарфоровых кружек с оригинальным, истинно русским декором. Осталось только залить их кипятком…
Тем временем усталый, измождённый мужчина лет пятидесяти пяти с живыми проницательными глазами, в сопровождении которого Пчелов только что вернулся в свои, как он говорил, «хоромы», начал странный разговор, больше напоминающий допрос:
– Итак, молодой человек, вы учитесь в МГУ?
– В МИФЛИ… Теперь это отдельное учебное заведение.
– Мечтаете стать философом?
– Так точно!
– Похвально… Похвально, – незнакомец принялся расхаживать по кабинету: два шага вперёд – два назад, больше в тесном помещении сделать не получалось. – Значит, Фёдор Алексеевич опять взялся за старое?
– О чём вы, товарищ…
– Комиссар третьего ранга Бокий. Начальник этого оболтуса и всего девятого отдела.
– О-о-очень приятно, – услышав легендарную фамилию, начал заикаться посетитель. – Студент четвёртого курса Плечов. Ярослав… Иванович…
– Он, кстати, также родом из Белоруссии, как и Фролушкин, – важно надув щёки, поспешил продемонстрировать свою осведомлённость лейтенант.
– Итак, вы утверждаете, что профессор критикует идеи нашего вождя? – никак не отреагировал на реплику подчинённого Глеб Иванович.
– Да! На прошлой лекции он вообще умудрился оплевать «святая святых» – четвёртую главу «Краткого курса по истории ВКП(б)» – ту самую, что больше известна под названием «О диалектическом и историческом материализме»…
– Здесь собрались далеко не дилетанты… Поэтому постарайтесь быть кратким и предельно точным в формулировках, дорогой товарищ. У нас и так хлопот – по горло!
– Понимаю…
– И в чём, по вашему мнению, выразилось его неприятие сталинского учения?
– Во всём!
– Подробней, пожалуйста!
– Профессор имел претензии к каждому предложению, каждой строчке, и я, как член ВКП(б)…
– Перечислите конкретно, по пунктам.
– Пожалуйста… Как учит товарищ Сталин, ссылаясь, между прочим, на «Манифест Коммунистической партии» самого Карла Генриховича Маркса: «Пролетариат в борьбе против буржуазии непременно объединится в класс… и в качестве господствующего класса силой упразднит старые производственные отношения»… А товарищ… господин Фролушкин утверждает, что силой ничего добиться нельзя…
– Да, это серьёзно… Ведь тот же товарищ Маркс в своей работе «Капитал», доказал, что именно «насилие является повивальной бабкой всякого старого общества, когда оно беременно новым»… Ты записывай, Вячеслав Васильевич, записывай, а не хлопай ушами…
– Слушаюсь! – безучастно проронил лейтенант, лениво водя карандашом по листу бумаги.
– И про чаёк, между прочим, не забывай. Лей, не стесняйся! Кипятку жалеть не надо!
– Сахарок давать?
– А как же!
– Но вы послушайте дальше! – продолжал студент, время от времени похлёбывая ароматный и очень горячий напиток. – Он подверг сомнению даже главный вывод Иосифа Виссарионовича. О том, что в будущем «пролетариат использует свое политическое господство для того, чтобы вырвать у буржуазии шаг за шагом весь капитал, централизовать все орудия производства в руках государства, то есть пролетариата, организованного как господствующий класс, и возможно более быстро увеличить сумму производительных сил…»
– Это вы по памяти процитировали?
– Да!
– Похвально… Теперь понимаете, товарищ лейтенант, на каком уровне надо владеть первоисточниками?
– Так точно! – понурил голову Пчелов.
– Так вот, – неугомонно тарахтел его бывший сослуживец. – В ответ на это профессор издевательски заметил, что на объективные законы природы силой влиять невозможно… Что существование общественно-политических формаций, о которых твердит марксистко-ленинское учение, на самом деле чушь, фигня на постном масле, простите за выражение…
– Это опять Фролушкин?
– Ну не я же?
– Эко как его понесло! Впрочем, Фёдор Лексеич и раньше не особо отличался деликатностью… Чего только стоит его тезис о том, что человеческое общество развивается не по указке Маркса – Энгельса, а по велению Господа! Не зря же мы дали ему кличку – Познавший Бога.
– А вы знакомы с ним лично?
– Да… С давних, дореволюционных, между прочим, времён…
– И сколько ещё мы будем терпеть эти буржуазные происки, а, товарищи?
– Недолго! – Бокий врезал кулаком по поверхности стола, так, что его нетронутая чашка подпрыгнула и выплеснула часть своего содержимого наружу. – Вставай… Пойдём к Николаю Ивановичу – расскажешь с самого начала свою историю! А ты, Славка, останься… Учи матчасть – проверю!
5
Тщедушный человечек с маленькой головой, над которой возвышалась высокая копна зачёсанных назад непослушных густых волос, призванная хоть немного сгладить шокирующее впечатление, непременно производимое на посетителей его чрезвычайно низким ростом, казался муравьём на фоне широченной и высоченной спинки дореволюционного буржуазного кресла с лакированными подлокотниками, от которых он и не думал отрывать свои короткие, но пухленькие ручонки.
Блеклые, серые, постоянно бегающие глазки с лёгкой, едва заметной, изумрудинкой, глядели на вошедших совершенно безучастно, как на тараканов, которых в любой момент можно прихлопнуть.
– Это – товарищ Плечов Ярослав Иванович, – поспешил представить своего молодого спутника Бокий. – Член ВКП(б), бывший краснофлотец, а ныне студент Московского института философии, литературы и истории.
– Здравия желаю! – ни к селу ни к городу брякнул Слава, при этом зачем-то кивнув подбородком.
Впрочем, хозяин апартаментов всё равно не обратил на него внимания и обратился исключительно к коллеге-чекисту:
– Чего он хочет?
– Жалуется на своего преподавателя… «Познавшего Бога»… Помните, я вам как-то уже докладывал?
– На Фролушкина?
– Так точно.
– Вот и отведи его в секретно-политический отдел. Пусть даст показания! А то сразу к наркому… Ты его ещё б в Кремль приволок!
– У меня возникла идея использовать Плечова в качестве личного агента!
– И на хрен он тебе дался?
– Здесь есть один нюанс…
– Говори!
– Товарищ студент, выйдите ненадолго, я вас позову, если понадобитесь…
– Есть!
Ярослав лихо развернулся через левое плечо, как его учили на Красном флоте, и чуть
