Впрочем, даже рабыню (теоретически) в постель против её воли тащить было нельзя. Если казак на Дону хотел в те времена жить с пленницей, то он должен был на ней жениться, объявив об этом публично. Жена автоматически получала статус вольного человека. Правда, в случае развода она снова становилась рабыней. С другой стороны, у неё было много шансов остаться вдовой казака, то есть уже свободной навсегда, если не попадётся тем же татарам или черкесам.
Красавицы стоили дорого, Аркадия жаба задавила тратить столько денег. Поучаствовав во взятии Темрюка, он рассчитывал взять свою долю добычи от ограбления города пленницей. Естественно, лезть на стены города с саблей в зубах он не собирался. Намеревался испытывать новые ракеты с корабля при штурме. По его прикидкам и мнению Ивана, старшинской доли на такое «приобретение» должно было хватить. Сам Васюринский давно обходился без общения с женским полом. На осторожные расспросы попаданца, во время пьянки, естественно, Иван ответил, что от соблазна спасается молитвой: «Аки человек Божий».
Аркадий подивился про себя монашескому поведению людей, в остальном так сильно отличающихся от монахов. Но сам вести себя подобным образом не собирался. С искренностью молитв у него по-прежнему как-то не складывалось.
* * *
По утверждённому ранее плану штурм должны были начинать с моря, с захваченных у врагов судов, якобы прибывших на помощь осаждённому городу. Разыгрывать спектакль с погонями и понарошными боями (как при взятии Азова) не собирались. Татаринову было точно известно, что жители Темрюка очень ждут скорой помощи из Стамбула. Поэтому, ещё не доплыв до цели, эскадра разделилась. Суда, построенные в Османской империи, продолжили путь к Темрюку, а струги и чайки, взяв мористей, двинулись к следующей вражеской крепости, Тамани. Её, куда хуже укреплённую, наметили захватить следующей.
Казакам на стругах пришлось грести, так как их судёнышки не имели развитого, «продвинутого» парусного вооружения. Ветер ост-норд-ост, вполне приемлемый даже для неповоротливых каракк и галеонов, для них, идущих на зюйд-ост, попутным не был. Зато разнообразные галеры имели латинские паруса и галсами могли ходить довольно круто к ветру. Другой вопрос, что их новые хозяева такое искусство освоили плохо. Корабли то и дело рыскали по ветру, скорость передвижения также вызывала нарекания.
Осаждённые встретили прибытие османской по виду эскадры с превеликим энтузиазмом. Приход флотилии к городу обрадовал многих, немалое число его жителей высыпало встречать избавителей от опасности. Темрюк давно и прочно был привязан к османам работорговлей. Забаррикадированные до этого морские ворота освободили от завалов и широко открыли. Поэтому переодетые в османскую одежду казаки вошли в них как долгожданные и дорогие гости. Восторг и ликование воцарились там. Ненадолго. Проникшие в город под чужой личиной казаки не смогли длительное время сохранять инкогнито. Расчищая дорогу идущим вслед за ними, они начали резать встречавших. Быстро и эффективно. Радостные крики сменились воплями боли и ужаса.
Только после этого с кораблей был дан залп запугивающими ракетами. Эффективность его оказалась чрезвычайно высокой. Все, кто находился на стенах, попрыгали вниз. Вероятно, сыграла здесь свою роль неожиданность атаки, не только страшные звуки, издаваемые ракетами. Хотя соскакивать пришлось не с такой уж сумасшедшей высоты, мало кто из спрыгнувших был в состоянии оказывать сопротивление. Тут же последовал и запуск ракет по стенам, защищавшим город с суши. Также очень результативный. Почти без потерь захватив вражеские укрепления, казаки со всех сторон ворвались в город.
Аркадий не мог рассмотреть, что творится в домах и дворах, но имел о происходящем представление. В отличие от изнасилований, массовые убийства стариков, женщин и детей казацкими обычаями никак не порицались. Впрочем, на этот раз тотальное уничтожение не планировалось. Всех имевших товарную стоимость, кроме автоматически освобождавшихся пленников-христиан, хватали и вязали. Имевших несчастье быть малоценными для рабских рынков (слишком старых и малых, больных), посмевших оказывать сопротивление мужчин беспощадно уничтожали. После гибели незначительного янычарского гарнизона и военной черкесской элиты оказывать серьёзное сопротивление ворвавшимся в Темрюк врагам было некому.
Помимо мусульман, пострадали некоторые члены армянской общины города. В Черкессии армяне почти монополизировали торговлю, черкесы ею заниматься брезговали. Среди прочего торговали они и рабами, продавая их своим османским партнёрам или вывозя на османских же судах на бездонные рабские рынки султаната. На совете было решено вынудить купцов вывозить невольников в Россию и Персию, а не в Турцию. Людей в Московском царстве, особенно по сравнению с его огромной территорией, не хватало катастрофически. Цены, правда, там были пониже, но при избрании варианта меньшая прибыль в России или перерезанная глотка по пути на юг легко было сделать ПРАВИЛЬНЫЙ (с точки зрения атаманов) выбор. Персы и цену, вероятно, могли дать неплохую. Главным препятствием было то, что по пути на Каспий надо было проскочить мимо Кумыкского шамхалата, господствовавшего на Северо-Восточном Кавказе. Пусть и развалившееся на несколько частей, это государство, точнее кумыки, населявшие его осколки, продолжало доминировать на востоке Северного Кавказа.
Аркадий высадился на сушу уже после того, как стены Темрюка были очищены от защитников. Стараясь не вступать в красные пятна на земле и не застывшие ещё кровавые лужи на камнях, он поднялся на привратную башню полюбоваться результатами обстрела.
Напалмовые боеголовки во всех местах падения вызвали пожары, ещё не погашенные. А вот разрывные оказались менее действенными, дома, в которые они попали, судя по всему, не разрушились. Ему не удалось обнаружить ни одной полной развалины, как он ни вглядывался.
«Вот тебе раз. Порох менее эффективен, чем напалм, точнее, его заменитель. Примитивный, кстати, и куда менее действенный, чем оригинал двадцатого века. Закладывать в ракету больше пороха? Тогда придётся переделывать боеголовку. То есть фактически всю ракету. А её и в нынешнем виде совершенной никак не назовёшь. Да и невыгодно это. Сюрприз, однако».
Аркадий опустил бинокль и осмотрел превратившийся в поле боя город. В отсутствие оптики картина выглядела далеко не так однозначно, многое рассмотреть невооружённым глазом было невозможно. Порадовавшись своей удаче, что прихватил его с собой, Аркадий повернулся и отдал прибор джуре. Не своему, кстати, а выделенному специально для хранения артефакта иных времён. Оптика двадцатого века произвела на атаманов сильнейшее впечатление, все они хотели иметь такую. Под это желание попаданцу удалось протащить постройку большой стеклоплавильной печи, ударными темпами возводимой пленными черкесами. Благо дешёвого и качественного топлива на Дону было много. Угольные копи, также руками невольников, рылись сразу в трёх местах.
