самыми близкими людьми. Во время этого отдыха любимейшим занятием Государя было чтение церковных книг: поучений, житий святых, летописей…
Оканчивая день после вечернего кушания, Государь снова шел в Крестовую и точно так же, как и утром, молился около четверти часа» [30].
И при таком молитвенном строе жизни Алексея Михайловича Россия вышла из тяжелейшего кризиса и стала, по сути, великой империей! Спустя всего век у новой императрицы ничего не осталось от этого одновременно неспешного и сурово-аскетического ритма жизни.
Екатерина вставала рано. Долгий утренний туалет, следом – крепкий кофе, который ей подавали в кабинете. После она традиционно кормила сахаром и гренками своих собак. После слушала доклад обер-полицмейстера о происшествиях в столице. Затем являлись генерал-прокуроры, президенты коллегий, петербургский губернатор. Покончив с делами, она переходила в комнату, где ее ждали слуги и ближайшие вельможи.
В один-два часа дня царице подавали обед. Она любила жирные кушанья, например, мясо с соленым огурцом, а также вишни, яблоки, смородиновый напиток. С ней обычно обедали человек восемь-девять: статс-дамы и несколько знатных вельмож – князь Потемкин, фельдмаршал Разумовский, граф Строганов, князь Юсупов, дежурный генерал-адъютант.
После Екатерина уходила в кабинет, где занималась вязаньем, пока кто-то из придворных читал ей книгу.
Около шести вечера во дворец съезжались приближенные играть в карты. Один из камер-пажей сидел около императрицы с кошельком и оплачивал ее проигрыши.
Обычно в 10 вечера, выпив стакан кипяченой воды, она ложилась спать.
Бога в этом распорядке жизни не было вовсе, а свято место пусто не бывает. На место, оставленное Богом, приходит дьявол. Слухи о развращенности двора и нравственной подвижности самой императрицы едва ли были только слухами.
Распущенный и разнузданный фаворитизм екатерининского двора метастазами распространялся на всю элиту. Дворяне искали выгод через лесть новому фавориту, пытались провести в фавориты «своего человека», да и в быту подражали дворцовым нравам.
Любовь к ближнему без любви к Богу – романтическая и сентиментальная. Поэтому в русской литературе этого времени расцветает сентиментализм. Карамзин, устроивший самоубийство своей «бедной Лизы» в пруду, к которому потом стекались почитатели его таланта, тоже был верным последователем Руссо. Певец чувствительности, он проповедовал, что счастье состоит в том, чтобы слушаться своих первых побуждений; в доверии своим чувствам, ибо они натуральны, а «натура добра». Это, конечно, все тот же принципиальный разворот от православного мировоззрения, которое, напротив, знает о том, что наша природа порчена грехом, зовет к борьбе с этой порченностью и предлагает лекарства от духовных болезней. Только в этой победе над грехом верующий находит подлинную свободу и подлинное счастье. Карамзин же призывает перед грехом капитулировать, что кончается еще более страшным грехом. История самоубийства соблазненной девушки, которую покинул любовник, – любимый сюжет эпохи сентиментализма.
Другой популярный жанр эпохи – юмор. В моде разные шутихи, потешные полки, утехи, балы и даже фальш-фрукты в вазах. В литературе расцветают пародия и сатира: тот же Антиох Кантемир вовсю высмеивает охранительные тенденции. Стоит задуматься, почему в России юмор всегда расцветает на сломе эпох – что в революцию, что в перестройку, что в пору потрясений… «Человечество смеясь расстается со своим прошлым» [31]?
Отпадавшие от веры элиты увлекались эзотерическими учениями и мистиками-лжеучителями вроде графа Алессандро Калиостро – международного плута. Он был этаким Кашпировским XVIII века – очаровал петербургскую знать сеансами «животного магнетизма», как называли тогда гипноз. Сеансы проводил чаще всего с внушаемыми – с детьми. Он «изгнал дьявола» из юродивого Василия Желугина, «вернул к жизни» новорожденного сына графа Строганова, предложил Потемкину утроить его золотую наличность с тем условием, что одну треть золота возьмет себе. Поначалу все получалось. Но в «оживленном ребенке» обнаружили подмену, вскоре разоблачили и другие магические фокусы и погнали шарлатана из империи.
Увлечение эзотерикой всегда вытекает из безбожия и гордыни – потому что эзотерика использует флер «тайного знания», к которому причастны могут быть лишь избранные. Вот и при Екатерине наступает расцвет мистических тайных обществ, прежде всего – масонских. Это потом масоны станут синонимом богоборцев и даже сатанистов, а первые масоны на планете ставили веру во главу угла.
История этих лож началась недавно, в прошлом, XVII веке, в Англии. Поначалу это был обыкновенный очередной закрытый клуб, которые англичане очень любят. Старейшая на земле лондонская масонская ложа существует до сих пор, называется она «Объединенная великая ложа Англии». Интересно, что провозглашена она была в День святого Иоанна Крестителя во дворе церкви Святого Павла в Лондоне, и первый пункт ее конституции звучал так: «Вольный каменщик никогда не станет неразумным атеистом или неверующим вольнодумцем, он обязан подчиняться нравственному закону».
Когда во второй половине этого, XVIII века английские масоны оказались в России, митрополиту Московскому Платону (Левшину) было поручено допросить их лидера Николая Ивановича Новикова. Поразительно, но отзыв московского митрополита был просто восторженным. Екатерине Великой он написал: «Молю всещедрого Бога, чтобы не только в пастве… мне вверенной, но и во всем мире были христиане такие, как Новиков». Святитель, конечно, не поддержал философские умствования русских масонов, но их просветительским трудам был рад.
То есть в России конца XVIII века, как и в Англии, в масонском движении видели обыкновенное просвещенчество и филантропию, этакий модный интеллектуальный клуб. Отсюда масонская символика на стенах православных храмов этой поры – тогда она никого не смущала: антихристианского духа в масонстве не было.
Но в этом же веке возникает другая тайная организация – масонская ложа «Великий восток Франции». В отличие от своих коллег-британцев франкмасоны в 1877 году вычеркнули из своей масонской конституции требование веры в Бога и следование библейским нравственным принципам. Вот это уже была откровенно антицерковная организация, которая все больше втягивала своих адептов в мистические культы сатанинского содержания, а за красивыми лозунгами «свобода, равенство, братство» скрывались амбициозные планы по переустройству христианской Европы [32]. Все это с годами разовьется в масонский оккультный мистицизм, замешанный на иудейской каббале и древней иудейской мистической идее восстановления третьего храма Соломона (отсюда и название «вольные каменщики»).
В ряды русских «каменщиков» устремляется почти вся знать, высшие и средние чиновники, военные, нарождающаяся интеллигенция. Мотивы были самыми разнообразными: мода, честолюбивые помыслы, корыстное стремление найти высоких покровителей, иногда – искренняя вера в эти учения, надежда получить импульс к самосовершенствованию, стремление использовать ложи для распространения идей просвещения в России, желание организовать благотворительную деятельность, виды на использование масонских связей для политических интриг.
Влияние их стремительно растет. Замысел проникнуть в элиты стран, подчинять их своему контролю и достигать этим своих целей в полной мере раскроется в ужасах безбожной Великой французской революции.
Но пока еще деистка (или атеистка) Екатерина не чувствует
