Черчилль – насчет военно-морских сил в Дарданелльской операции, а Китченер – насчет стратегии. В кабинете остался единственный министр, который все еще пользовался доверием, – Ллойд Джордж, при посредничестве которого состоялась сделка между профсоюзами и ведущими предпринимателями. Первые согласились на введение в трудовые коллективы на фабриках и в офисах четверти миллиона женщин, а также неквалифицированных или полуквалифицированных мужчин. Взамен канцлер гарантировал, что это лишь временная мера на период войны; он также обещал, что доходы от производства будут контролироваться – беспрецедентная уступка властей ради помощи профсоюзов. Ллойд Джордж явно проявлял готовность вмешиваться в военную экономику и в других случаях, хотя это противоречило его либеральным принципам. Он ввел пошлины на ввоз товаров, повысил налоги, укрепил банки Сити, допустил рост государственного долга и принял на себя управление фабриками, не вырабатывавшими квоты по снаряжению.
Репутация премьера падала, репутация канцлера росла. Ллойд Джордж проявлял инициативу, которой не хватало Асквиту, и дружественная первому пресса всячески подчеркивала контраст. Газеты критиковали главу правительства за то, что он неохотно берет ответственность и власть, необходимые стране в военных условиях, а также намекали на его пристрастие к бренди. Друзья утверждали, что алкоголь, наоборот, проясняет сознание Асквита, однако вид вялого и заторможенного премьер-министра в палате общин не внушал доверия – ни журналистам, ни стране в целом. Репортеры видели в Поддатом фигуру, пережившую свой век, чей талант к примирению сторон и природная осторожность не имели применения в новом мире. Мировая война XX века требовала других лидеров. Будущее принадлежало таким людям, как Ллойд Джордж, способным на решительные, действенные экспромты и эффектные общественные жесты, умеющим через прессу донести свои идеи до всего народа. Пока рядом стоял Нортклифф, канцлер был непобедим.
Посоветовавшись с газетным магнатом и потенциальными партнерами с оппозиционных скамей, Ллойд Джордж выступил с заявлением: «Мы должны создать коалицию». Его прагматическая часть видела все преимущества правительства, сформированного без прочных привязок к партиям, личностям или идеям. Это дало бы ему свободу маневра, не ограниченную присущей либералам иерархичностью и их традиционными принципами. Корни канцлера уходили в либеральный нонконформизм, но он явственно ощущал шаткость этой политической силы. Юнионисты Лоу, в свою очередь, не желали в одиночку нести ответственность за военные поражения за рубежом и тяготы жизни внутри страны. Перспектива введения обязательной военной службы и пищевых пайков представлялась весьма вероятной, и они полагали, что народ спокойнее примет эти меры от коалиционного правительства, чем от тори-юнионистского.
Ллойд Джордж выбрал момент безупречно. Люди ужасно устали от вестей с бесконечной, бессмысленной бойни и военных неудач, а после появления в небе над Лондоном немецких цеппелинов общество оказалось на грани истерики. Народ жаждал перемены в судьбе и умелого руководства, а одобрение либералов в нижней палате и на Флит-стрит [34] сходило на нет. Асквит неохотно согласился на формирование коалиции, и в конце мая 1915 года либеральное правительство ушло в отставку.
* * *
Асквит стоял во главе коалиции, но только формально. Он являлся на заседания кабинета министров с минимальным набором предложений и, как правило, откладывал решения по ним же. Ллойд Джордж, реальный лидер на посту министра снабжения, получил единоличную власть над всеми внутренними делами и координировал все аспекты социальной и экономической жизни. Влияние соратников Асквита подрывалось присутствием в кабинете ведущих юнионистов – Лоу, Бэлфура, Остина Чемберлена и Эдварда Карсона. Артур Хендерсон, сменивший Макдональда на посту главы Лейбористской партии, получил должность министра образования, и еще двое членов парламента от лейбористов вошли в состав кабинета в течение последующих месяцев. Лейбористы придавали кабинету «подлинно» общенациональный вид и заодно меняли его социальный состав. Назначения эти свидетельствовали, что лейбористы не просто партия протеста, но движение, готовое к правительственной деятельности. В военной иерархии тоже произошли перестановки. Черчилля понизили до канцлера герцогства Ланкастер [35], отчасти из-за фиаско в Дарданеллах, но также чтобы ублажить Лоу, смотревшего на этого предателя консерваторов как на неуравновешенного авантюриста.
Перед новым правительством стояли старые проблемы: отсутствие убедительной военной стратегии, дефицит человеческих и материальных ресурсов на фронте, необходимость перестроить экономическую и социальную жизнь в стране в соответствии с нуждами военного времени. За последние два пункта умело взялся Ллойд Джордж: он нанял штат предпринимателей, обеспечивших войскам все увеличивающийся поток снарядов, танков и пулеметов. За то время, пока Ллойд Джордж возглавлял Министерство снабжения, производство среднекалиберных орудий увеличилось на 380 %, а тяжелых – на 1200. Министр также назначил «контролеров» в логистике, пищевой и угольной промышленности и найме рабочих, причем все они очень хорошо разбирались в своих областях. Выведенная им новая порода администраторов расширила роль государства во всех секторах экономики и множестве аспектов гражданской жизни. Они брали на себя руководство фабриками, вводили строгие регламенты, новые производственные методы, трудовые повинности и усиливали подвижность рабочей силы. В то же время они умасливали профсоюзы, сокращая рабочий день, улучшая условия труда и поддерживая высокий уровень заработков. Ллойд Джордж без труда убедил юнионистскую часть правительства в неизбежности таких уступок; Лоу осознал: профсоюзы – «единственное, что стоит между нами и анархией».
Ллойд Джордж и его люди контролировали производство и распределение продуктов питания, металлов и химикатов. Они также направили значительные суммы на научно-технические исследования и на изучение управленческих и производственных процессов. Казалось, теперь центральное правительство контролирует все. Бюрократическая машина разрослась, но лишь с целью повысить эффективность. Быстро увеличивались государственные расходы, а заодно и прямые налоги с населения. Число граждан, выплачивающих подоходный налог, поднялось с одного до восьми миллионов, причем те, кто больше зарабатывал, больше и платил. И народ принял нововведенную систему жесткого прогрессивного налогообложения.
Произошла экономическая, социальная и политическая революция. Газеты трубили о «военном социализме» и преображении правительства, где деловые люди и профессионалы вытеснили богатых, получивших частное образование общественных деятелей. Впервые в истории многие люди из низов среднего класса и трудящихся слоев почувствовали, что их ценят и вознаграждают: зарплаты росли, бедность снизилась, а лейбористское движение признали неотъемлемой частью экономики и общества. И это чувствовали не только мужчины, но и множество получивших работу на вновь созданных оборонных фабриках женщин. Англичанки не просто участвовали в великой патриотической борьбе, но и ощущали себя частью государственного дела, устроенного на куда более равноправных условиях, чем все, что им приходилось видеть до сих пор. Нация и впрямь начала напоминать истинное сообщество, основанное на принципах общего блага. «Англия порвала с прошлым, – писал историк У. Х. Доусон, – и, когда настанет день мира, мы обнаружим себя в совершенно переменившейся обстановке».
Политика коалиции привела к благоприятным результатам внутри страны, но за границей Англию преследовали сплошь
