— На глотни, — протянул ему флягу Алексей. — Легче будет, у тебя сейчас такой отходняк, после боя, попрет! И давай, рассказывай — что там у вас приключилось?
Рассказ Мусабаева был недолгим. Их часть, танковый батальон, подняли по тревоге утром. Комбат поставил задачу — выдвинуться в указанную командованием точку и отразить прорыв немецко-фашистских войск, которые внезапно перешли границу. Легко сказать — отразить! В танках не было и половины боекомплекта — только позавчера закончились учения со стрельбой, поэтому снарядов было — кот наплакал. В танке Мусабаева их оставалось всего семь штук. Один осколочно-фугасный и шесть бронебойных. В связи с выходным днем, танки не успели загрузить боекомплектом, как это полагалось. Посылать машины на склад — означало опоздать к району сосредоточения. Поэтому, комбат, отослав машины за снарядами, приказал им прибыть в нужное место самостоятельно — там и дозагрузимся. Чего-то серьёзного никто не ожидал. Но пройдя всего несколько километров, батальон попал под удар авиации, разом потеряв несколько машин. Ещё три танка остановились на дороге сами — полетела трансмиссия.
— Потом на нас нарвались немецкие мотоциклисты, — ефрейтор ещё раз зачерпнул рукою холодную воду. — Мы сначала-то и не поняли… пыль, не разглядели. Да и они, по правде сказать, тоже не сразу все сообразили. Совсем уже близко подъехали — ан, тут не ихние!
Надо было отдать фрицам должное — они не растерялись. С ходу ударили из пулеметов и, бросая гранаты и дымовые шашки, постарались прорваться к повороту дороги — там имелась возможность свернуть в лес.
Опомнившиеся танкисты ответили нестройным огнем. Выпустил свой единственный осколочный снаряд и танк Мусабаева. Успешно — разрыв опрокинул мотоцикл.
— Стрелок у нас, сержант Кочергин — самый лучший стрелок в полку! Вот и не промахнулся! — с гордостью проговорил танкист.
Осматривая разбитые мотоциклы (часть немцев, всё же, успела удрать), в коляске одного из них обнаружили раненного капитана-артиллериста. Его, совсем незадолго перед столкновением, подстрелили и взяли в плен эти самые мотоциклисты. Он и рассказал танкистам, что неподалеку произвел аварийную посадку подбитый самолет. Капитан же отправился за помощью. Скрипнув зубами, комбат распорядился выделить на помощь два танка и грузовик с красноармейцами. Больше ничем он помочь не мог. А так — хоть отобьют от самолета таких же вот, приблудных, фрицев. Особо сыграло роль упоминание о секретных документах, которые имелись на борту самолета. Что это такое — понимали все, пренебречь таким фактом было чревато…
— Да кто же знал, что немцы сюда раньше нас успели? — Мусабаев поморщился — плечо ещё болело. — Но, когда они по нам стрельнули — тут уже и всякие сомнения отпали! Вот мы им и дали!
— Угу… — согласился Алексей, разглядывая лежащее перед ним поле. — Это видел. Только, поздно уже было — постреляли фашисты всех наших. Мне повезло, в лес за водой отходил. Про этот-то родничок мы не знали, а то и сам я сейчас валялся бы рядышком со всеми. А так — вывернулся. Немцы в лес патруль свой послали. Они мои следы нашли, вот и решили поискать. Мало ли кто в лес ушел? Ну да не утопал тот патруль никуда, вон, винтовка у тебя — как раз ихняя.
— Вы, товарищ капитан, из пистолета их постреляли? — уважительно спросил ефрейтор. — Мне бы так стрелять научиться…
— Не, Мусабаев, нельзя было стрелять. Услышав выстрелы, фрицы уже не троих солдат в лес отправить могли. Так я их… ручками…не в первый раз, между нами-то говоря.
Танкист только удивлённо вытаращил глаза и ничего не сказал.
— Да в броневик гранату сунул, когда он по вам стрелять начал. По артиллеристам немецким пальнул пару раз, под шумок, пока никто не врубился. Да только не повезло мне, успели они танк ваш подбить! — закончил своё повествование пограничник.
— В борт… — вздохнул Мусабаев. — Когда они по нам спереди лупили, только звон стоял! Но броня держала. А здесь — двигатель они разбили, да ребят всех осколками поубивало насмерть. Один я уцелел… Как только выбрался — и сам не пойму!
Он ещё некоторое время рассказывал Алексею о произошедшем, пытаясь объяснить ему то, как он видел этот бой со своего места. Капитан не препятствовал, по опыту зная, что надо дать мехводу выговориться, дабы его отпустило. Всё-таки, для ефрейтора это был первый бой, да сразу же — с таким печальным исходом. В процессе рассказа выяснилось, что Темир из сверхсрочников, участвовал в польском походе, управляя там ещё бэтэшкой. Но боестолкновений тогда не случилось, разок постреляли из пулемета, чтобы охладить пыл каких-то очумелых кавалеристов. Да и то — стреляли в воздух. А на 'Т-34' пересел только в декабре прошлого года. В армии ему нравилось, и возвращаться домой он пока не планировал. И не последнюю роль в этом вопросе играла некая симпатичная девушка, проживавшая неподалеку от их военного городка.
А немцы, вернувшись на свои позиции, быстро навели там относительный порядок. Стащили в одно место всех убитых (десятка два, между прочим!), перевязали и погрузили в уцелевшую машину раненых. После чего, грузовик выбрался на дорогу и скрылся из поля зрения. Около самолета остались танк, замаскированная пушка и десятка полтора солдат. Видимо, произошедший бой не добавил фрицам энтузиазма, они больше не отпускали шуточек, что было видно по их поведению. Солдаты даже стали рыть окопы, чтобы оборудовать занимаемые позиции по всем правилам. Да и то сказать, по мозгам им вломили основательно! Потерять в первом же столкновении танк, броневик и артиллерийское орудие — тоже, знаете ли, не фунт изюма! Не говоря уже о том, что только убитых у них имелось больше половины личного состава. 'Это они ещё ту троицу, в лесу, не отыскали!' — подумалось Алексею.
Словом, причин для веселья у немцев не было.
Однако же, не имелось их и у Ракутина. Боевая ценность его и Мусабаева, хоть и была не совсем нулевой, против оставшихся солдат почти ничего не значила. Нет, конечно, можно было обстрелять противника из рощицы. И даже уложить пару-тройку фрицев. Но немцы попросту накрыли бы их артиллерийским огнем, а потом пустили танк. И всё — никаких вариантов борьбы с ним не усматривалось. Тяжелая машина попросту раздавила бы их гусеницами, даже не прибегая к помощи бортового вооружения. Рощица имела размер двадцать на пятнадцать метров, и укрыться в ней от танка не было никакой возможности. Эти прописные истины пришлось обстоятельно растолковать ефрейтору. Слегка оклемавшись, тот сразу же предложил капитану пальнуть по разгуливающим солдатам.
— Ты, Темир, хороший стрелок?
— Не очень, товарищ капитан. Но ведь, вы же стрелять умеете? А когда немцы ближе подойдут, тут уже и я попаду.
