— Мусабаев!
— Я!
— Другие машины осмотри! Может, живой кто остался?
Но, увы, никого живого здесь не нашлось. Несколько тел лежало на дороге, по-видимому, их подстрелили при попытке убежать. Судя по пробоинам в крышах автомашин, стрельба велась откуда-то сверху.
— Летчики немецкие… — сплюнул танкист. — А в кузовах машин — ящики со снарядами. Наши это грузовики, товарищ капитан. Те, что комбат на склад посылал.
— Не дошли, стало быть?
— Не дошли.
Осмотрев машины, они разжились буханкой хлеба и несколькими банками консервов. Очень кстати, ведь только сейчас Алексей почувствовал, что ел достаточно давно. И перекус был бы весьма к месту. Но останавливаться не хотелось. Кто его знает, что там дальше будет, лучше пройти подальше, пока темно. Выход из положения оказался весьма простым, капитан попросту отрезал ножом половину буханки и поделил её на две равные части.
— Держи, Мусабаев. Доберемся к своим, там и перекусим всерьез. А пока — так, хоть хлеба пожуем. Всухомятку, так вода у тебя есть.
С убитых сняли несколько фляг с водой. Так что этот вопрос был благополучно разрешён.
Оставив за спиною разбитые машины, двинулись дальше. Что-то погромыхивало за горизонтом, иногда край неба озарялся далекими вспышками. Но здесь стояла тишина. Только какие-то обитатели животного мира изредка нарушали её своими голосами.
Следующая находка встретилась приблизительно через полтора часа. К этому времени Ракутин уже стал прикидывать — куда свернуть? Дороги он толком не знал, от танкиста в этом вопросе было мало пользы. А с рассветом вероятность попасть на глаза немцам только увеличивалась.
Собственно говоря, находку обнаружил именно танкист. Не столько увидел, сколько почуял. Догнав Алексея, он тронул его за рукав.
— Товарищ капитан! Гарью пахнет!
На этот раз никаких машин не нашли.
Зато обнаружили танк. Наш — БТ-7. Закопченный и безмолвный, он возвышался чуть в стороне от дороги.
— Бортовой номер одиннадцать, — сказал ефрейтор, осмотрев машину. — Взводный из второй роты — лейтенант Михеев.
Самого лейтенанта нашли рядом с его танком. Уткнувшись лицом в траву, он сжимал в руках наган. Неподалеку отыскались и прочие члены экипажа. Все — с пулевыми ранениями, недвижимые и холодные.
Опустившись на корточки, капитан осторожно вытащил из руки лейтенанта револьвер. Осмотрел. В нём оставалось всего три патрона.
— Кто ж их так, а Мусабаев?
Ответа на этот вопрос так и не нашлось. Дорога и трава были испещрены многочисленными следами. Были здесь гусеничные следы и колесные. Но что за транспорт их оставил?
— Темир, танк ехать может?
Увы, закопченный танк даже в мечтах не мог быть заведен. Его расстреляли в упор и подожгли, по-видимому, бутылками с бензином. Нельзя сказать, что это далось немцам легко — пол боевого отделения был усыпан винтовочными и орудийными гильзами. Экипаж дрался до последнего и покинул танк только когда он окутался огнем.
А в стороне от него, в глубокой ложбине обнаружили перевернутый разрывом мотоцикл. Тел убитых солдат рядом не было, надо полагать, немцы их увезли. Зато обнаружилось кое-что поинтереснее — пулемёт!
— Знакомься, ефрейтор, немецкий пулемет 'МГ-34'! — Алексей выволок оружие из-под опрокинувшейся коляски. — Штука мощная и суровая! Поройся в коляске — там где-то запасные ленты должны быть…
Так оно и оказалось. Две коробки с патронными лентами и шесть гранат. И… коробочка шоколадных конфет!
— Не наши какие-то… — с сомнением произнес танкист, разглядывая в свете зарождавшегося дня яркую коробку.
— Франция! Весь мир эти фашисты ограбили! Не менжуйся — законный трофей! А с голодного бойца пользы — как с козла молока!
Танкиста уговаривать не пришлось, и от конфет почти мгновенно остались одни обертки.
— Странно это, товарищ командир, — сказал он, дожевывая последнюю, доставшуюся ему конфету. — Убитых своих они забрали, а мотоциклет бросили. И пулемет. Как же так?
— Хм. Это ты правильно подметил! Тут вот какая штука, Темир. Их командир о потерях докладывать должен немедленно и организовать похороны, по возможности, конечно, тоже обязан в кратчайший срок. А что технику и оружие не забрали — так и у танкистов наших все оставили. Вон, у лейтенанта, даже наган в руке остался.
— Почему?
— А потому, дорогой, что следом придет специальная команда, которая все это дело и оприходует! И вот это мне уже конкретно не нравится!
Ефрейтор удивленно вскинул брови. Увидев этот немой вопрос, капитан пояснил свое беспокойство.
— У немцев, Мусабаев, ничего просто так не происходит. Если это налет, провокация — они за собою все тщательно почистят. И мертвых увезут и технику. А вот раз они это оставили, значит, что приедут за ними трофейщики, да все подберут. И если это так, то мы с тобою — в немецком тылу.
— Так это что ж такое выходит, товарищ командир? Немцы так глубоко прорвались?
— По всему видно, да. Вон, там всю ночь грохает, неблизко ведь?
— Так идтить надо, товарищ капитан! — вскочил на ноги ефрейтор.
— И пойдём. Только чуток задержимся. Ты автомат немецкий знаешь?
— Нет…
— Ладно, это горе поправимое. Пулемет я возьму. Тем более, что мне эта машинка знакома. А с автоматом — гляди…
Минут через пятнадцать, втолковав танкисту основные правила обращения с трофейным оружием, Ракутин вручил ему автомат и подсумки с патронами. Карабин танкист, так ни разу из него не выстрелив, с сожалением оставил на месте боя. В танке подобрали чудом уцелевший вещмешок и из коляски мотоцикла вытащили немецкий ранец. Разделив поровну продовольствие и боеприпасы, распихали их в ранец и вещмешок.
Идти сразу стало тяжелее, скорость передвижения сильно упала.
Тем временем уже рассвело, и первые лучи солнца коснулись лиц идущих людей. Капитан, неторопливо переставляя ноги, внимательно смотрел по сторонам. Вон, в кювете ещё дымится сгоревший грузовик. Не наш… А следов боя не видно. Отчего? Кто поджег грузовик? Авиация? В смысле — наши истребители? Сомнительно, что-то я их вчера не видел…
Поглядывая на дорогу, он пытался анализировать следы на ней. Выходило это плохо. Следы гусениц — эти ни с чем не перепутаешь Мотоциклы… пожалуй, тоже. А вот эти следы? Тут тебе и колеса и гусеницы, что это такое? Немецкий броневик? Есть у них такой? Конечно, есть! Только вот, какой именно это броневик, Алексей сейчас вспомнить не смог. Что-то вертелось в голове… даже и залезал в него не раз!
Опа!
Что это?
Дорогу пересекли четкие следы колес. Вот уж это — точно не немцы! Такой рисунок протектора Ракутин помнил. Совсем недавно его обрызгала водою из лужи проезжавшая мимо автомашина. И на асфальте четко отпечатался точно такой же рисунок. Эти зигзагообразные линии… 'эмка'!
