— Я нашел камень.
— Прекрасно. Хватай евангелие и поскорее выбирайся оттуда. У меня мурашки ползут по коже от этого места.
Камень не был частью первоначальной кладки. Вальтер впихнул его в стену без раствора, и вокруг него щели были достаточно широкими, чтобы Геро смог просунуть в них пальцы. Камень легко вышел, открывая глубокое отверстие. Юноша сунул в него руку и коснулся чего-то скользкого и холодного, отчего ахнул и отдернул руку, словно обжегшись.
— Что случилось?
— Что-то в тайнике… Такое мерзкое ощущение…
Поднеся лампу к дыре, Геро пригнул голову пониже и заглянул. На него оттуда смотрели тусклые черные глаза.
— Геро, что там происходит?
— Тут внутри змея.
— О Боже!
— Она лежит как раз на свертке.
— Какая именно змея?
— Малоазиатская гадюка. Ядовитая. По-моему, она спит.
— Убей ее и немедленно спускайся.
Геро рассмотрел гадюку. Ее голова покоилась на свернутом кольцами теле, щелки глаз без век уставились на него холодным взглядом. Он вытащил нож и поднес к змее. Она не шелохнулась. Юноша не решился ее убить. Он коснулся ее лезвием, и гадюка оцепенело зашевелилась. Занеся острие за нее, он подтолкнул змею на себя.
Мелькнул ее язычок, и кольца начали разворачиваться. Он вытолкнул змею из отверстия, и она зашипела. С глухим вскриком он спихнул ее ногой со ступеней. Гадюка мягко шлепнулась на пол.
— Я разделался с ней.
— Чертова тварь чуть не свалилась мне на голову.
Сицилиец уже потянулся рукой в тайник, когда ему пришло на ум, что там, где одна змея впала в спячку, другие могут бодрствовать. Лампа затрещала, и пламя уменьшилось до слабого язычка. Не дожидаясь, когда оно совсем угаснет, Геро схватил сверток, прижал его к груди и зажмурился.
— Геро?
— Я достал его.
— Слава Богу. Будь осторожен, когда начнешь спускаться.
Геро сунул находку под рубаху. Не доверяя темноте, он опустился на корточки и, перебирая ногами, пополз вниз подобно младенцу. Валлон стоял, подняв свою лампу, и его гигантская тень легла на стену. Геро добрался до верха разрушенного участка лестницы и пощупал осыпающиеся под руками камни.
— Тебе придется пробежать его, — сказал Валлон.
Юноша ринулся на скат, чувствуя, как его ноги оскальзываются и он заваливается назад. После бесконечно долгой невесомости — звенящий удар, от которого искры посыпались из глаз, а в голове все перевернулось вверх дном.
— Геро, ты цел?
Сицилиец сел, постанывая и боязливо сгибая и разгибая конечности.
— Вроде, цел. Чуть мозги себе не вышиб. Вспомнил, что со мной произошло в три года, как будто это было вчера. Две мои сестры спустили меня с лестницы.
— Если у тебя осталось немного мозгов, употреби их, чтобы выбраться.
Геро нащупал сверток. Поднявшись, он шаткой походкой направился к дверному проему. Валлон схватил его за руку и вытянул наружу.
— Он все еще у тебя?
У Геро постепенно прояснилось в голове. Берег озера был залит бледным лунным светом, багровые искры взлетали над костром сельджуков. Он похлопал себя по груди и кивнул.
Ковыляя, он двинулся к месту их привала, франк прыгал на своих костылях рядом. Он со стоном опустился на землю, и Геро, прежде чем начать разжигать костер, заботливо укутал его одеялом. Пламя охватило ветки чахлого кустарника. Они придвинулись поближе к огню. Геро поставил на огонь горшок с рисом. Валлон, ссутулившись, стучал зубами.
— Боже мой, как холодно!
Сицилиец опять пощупал сверток у себя под рубахой.
— Ты что же, не хочешь взглянуть на него? — спросил Валлон, мотнув головой.
— Может, нам лучше подождать, пока не покинем территорию сельджуков?
Валлон бросил взгляд на лагерь их конвоиров.
— Бекир не умеет ни читать, ни писать. Для него эти реликвии не имеют никакой ценности. Давай хотя бы взглянем, что мы нашли.
Геро вытащил сверток. Внутри было два документа: письмо и рукопись в виде книги. Первым он взял письмо.
— Это тот же материал, что и в письме пресвитера Иоанна. И почерк тот же.
— Что там написано?
Юноша прищурился.
— Здесь говорится о пустыне, которую путешественник должен пересечь, чтобы попасть в его царство. «Там безводное море, песчаные волны которого никогда не знают покоя. Эта пустыня населена множеством демонов и бесов. Через три дня пути от моря песков путник войдет в сухую реку камней…»
— А что евангелие? Меня оно больше интересует.
Геро спрятал письмо в потайное отделение своего ларца и открыл книгу.
— Она написана на древнегреческом языке на папирусе.
— Прочти что-нибудь.
— Чернила выцвели, мне нужно больше света.
Валлон подкинул в костер остатки хвороста. Пламя поднялось на высоту фута. Геро поднес книгу поближе к огню.
— Начинается так, как переписал Косьма: «Это тайные слова, которые сказал Иисус живой и которые записал Дидим Иуда Фома. И он сказал: тот, кто обретает истолкование этих слов, не вкусит смерти».
Он перевернул страницу, водя пальцем по папирусу.
— Тут очень интересно. Описание детства и лет обучения Иисуса. Другие евангелия ничего об этом не говорят.
— Действительно бесценная реликвия.
Огонь уже начал гаснуть. Геро почти вплотную придвинулся к огню и открыл наугад страницу. Юноша уткнулся в писание, шевеля губами.
— Не будь таким скрытным, — сказал Валлон, заглядывая в евангелие.
Геро начал читать тихим голосом:
— «Иисус сказал ученикам своим: уподобьте меня, скажите мне, на кого я похож. Симон Петр сказал ему: ты похож на ангела справедливого. Матфей сказал ему: ты похож на философа мудрого. Фома сказал ему: господи, мои уста никак не примут сказать, на кого ты похож. Иисус сказал: я не твой господин, ибо ты выпил, ты напился из источника кипящего, который я измерил.
И он взял его, отвел его и сказал ему три слова. Когда же Фома пришел к своим товарищам, они спросили его: что сказал тебе Иисус? Фома сказал им: если я скажу вам одно из слов, которые он сказал мне, вы возьмете камни, бросите их в меня, огонь выйдет из камней и сожжет вас».
Валлон наклонился вперед, внимательно всматриваясь.
— И что же ему сказал Иисус?
Геро все ближе и ближе подносил рукопись к угасающему огню.
— Нет, не могу рассмотреть.
— Сейчас зажгу лампу. — Валлон вытащил из костра головешку и зажег лампу, затем передал ее Геро и попросил: — Продолжай с того места, где закончил. Какие тайны сообщил Фоме Иисус?
Сицилиец осветил страницу и вгляделся в письмена. Его глаза округлились, рот раскрылся от удивления. Валлон засмеялся.
