Сицилиец осветил страницу и вгляделся в письмена. Его глаза округлились, рот раскрылся от удивления. Валлон засмеялся.
— Что, тайны столь сокровенны, что ты не можешь поделиться ими с грешником, по которому ад плачет?
Но Геро не смотрел на Валлона. Он протянул дрожащую руку.
— Сэр…
Валлон развернулся. Черные на фоне звездного неба, к ним приближались силуэты всадников.
— Боже праведный!
Подъехал Фарук, по обе стороны от него еще дюжина сельджуков.
— Вы что, и вправду подумали, что можете перехитрить его превосходительство?
Визирь щелкнул пальцами.
— Отдайте ее мне.
— Это всего лишь старая книжка, которую Геро мне читает по вечерам, чтобы скоротать время.
— Отдайте ее мне.
Геро передал книгу. Фарук пролистал страницы.
— Что это?
— Я же говорю вам, книга занимательных историй, за чтением которой быстрее проходят вечера.
Бекир помог Фаруку спешиться. Визирь протянул руку с книгой над догорающим костром.
— Тогда вы ничего не теряете, кроме досужего развлечения, если она сгорит.
Ни Геро, ни Валлон не произнесли ни слова. Фарук опустил книгу на угли. Геро бросился вперед, схватил евангелие и смахнул искры. Бекир приставил острие своего меча к горлу юноши и вырвал книгу из его рук.
— Занимательные истории, — насмешливо произнес Фарук. — Его превосходительство понял, что вы не рассказали ему всю свою историю. — Визирь хлопнул рукой по книге.
— Спрашиваю вас в последний раз, что это? Почему книга имеет для вас такую ценность?
Валлон перехватил взгляд Геро, в котором прочел признание поражения.
— Это утраченное евангелие. Евангелие от Фомы, одного из апостолов Иисуса Христа. Вальтер наткнулся на него в Армении и согласился передать его Косьме, если тот доставит выкуп.
Фарук поднял книгу вверх.
— Вы явились во владения его превосходительства, чтобы похитить христианскую книгу. — Он покачал головой. — Это очень серьезное преступление. Очень серьезное.
Геро вскочил на ноги.
— Валлон ничего не знал о евангелии, когда пустился в это предприятие. Мне о нем рассказал Косьма, но я не посвятил в эту тайну никого, пока мы не проделали большую часть пути. Если кто-то должен понести за это наказание, то это буду я.
Визирь внимательно на них посмотрел.
— Что вы еще нашли в башне?
Валлон сидел к нему спиной, уставившись в тлеющие угли костра.
— Ничего.
Фарук кивнул Бекиру.
— Обыщи их.
Бекир поднял ларец Геро и передал его Фаруку. Визирь изучил его содержимое, погладил резную крышку, постучал по стенкам. Геро наблюдал за его действиями, затаив дыхание. Он не сомневался, что человек столь изощренного ума, как Фарук, догадается, что тут есть потайное отделение. Визирь взглянул на юношу.
— Вы больше ничего не взяли?
— Только евангелие.
Фарук поставил ларец на землю. Сопровождающие подняли его в седло. Визирь продолжил:
— Его превосходительство огорчится, что вы ему солгали.
Геро и Валлон замерли в ожидании объявления наказания. Луна высоко повисла над серединой Соленого озера. Ее щербатый лик отражался в неподвижных водах. Валлон пожал плечами.
— Его превосходительство будет доволен, что его правота подтвердилась.
Фарук улыбнулся.
— Было бы слишком хлопотно везти вас к эмиру для расследования и суда. — Он сунул евангелие под мышку. — Я оставлю это себе, а вы поедете в Константинополь.
Визирь начал разворачивать своего коня, потом обернулся.
— Да, чуть не забыл. Мой перстень с рубином. Это был подарок эмира. Он для меня много значит.
Валлон стащил кольцо с пальца и протянул ему, не сказав ни слова. Фарук надел его на палец и отдал приказ. Сельджуки развернулись и уехали к лагерю Бекира. Франк склонился над жалким потухающим костерком и правой рукой натянул одеяло на левое плечо. Сова крикнула сверху башни, и в долине заскулили шакалы.
Геро поднялся и поправил одеяло. Валлон, посмотрев на юношу, увидел в его горестном взгляде отражение своих уничтоженных надежд. Он закрыл лицо ладонями и покачал головой.
— Ничего не говори. Давай просто помолчим.
Проснувшись утром, они обнаружили, что остались одни, — на месте лагеря сельджуков никого не было. Дорога была пустынна в обоих направлениях. Они позавтракали, не нарушая подавленного молчания, затем Валлон снова пережил мучительную посадку в седло. Геро забрался на свою лошадь.
— Куда направимся?
Франк повернул коня на север.
— А как же Кэйтлин? Она будет ждать вас.
Валлон продолжал ехать.
— Чего ждать? Взгляни на меня — беспомощный калека. Даже мои намерения наняться в варяжскую дружину пошли прахом… Кому нужен солдат в таком состоянии?
Геро поравнялся с ним.
— Она знает, в каком состоянии вы находитесь. Она по-прежнему хочет быть с вами. Я слышал ее признание.
— Такие признания делаются в пылу страсти. С тех пор у нее было достаточно времени, чтобы спокойно поразмыслить и понять, что она может претендовать на большее.
Сицилиец выехал вперед, чтобы заглянуть франку в глаза.
— Вы не можете знать это наверняка. По крайней мере дайте ей возможность сообщить вам о своих желаниях.
Отсутствующий взгляд Валлона по-прежнему был устремлен вперед.
— Мы заключили соглашение. Если мы находим евангелие, я возвращаюсь. У нас его нет, и, следовательно, я продолжаю путь.
— Она, как мне кажется, не желает оставаться при дворе Сулеймана.
— У нее достаточно серебра, чтобы добраться до Константинополя со всеми удобствами. — Валлон махнул здоровой рукой. — Забудем о Кэйтлин.
Геро подождал, пока Валлон поравняется с ним. День выдался ясным. Фарфоровые небеса без единого облачка нависли над ослепительно-белыми солевыми низинами. Фламинго пересекали озеро линией ярко-малиновых иероглифов. Валлон ехал дальше, чувствуя на себе взгляд Геро.
— Говорю же тебе, больше не желаю ничего об этом слышать.
— Я не о Кэйтлин сейчас думаю.
— О чем же?
— Я думал о евангелии.
Валлон безрадостно засмеялся.
— И я тоже.
— Не совсем то.
Геро помолчал в нерешительности.
— Не знаю, захотите ли вы выслушать мои соображения.
— Ты все равно не сделаешь эту потерю более мучительной.
Геро набрал в грудь побольше воздуха, задержал на секунду, затем выпалил на одном дыхании:
— Я думаю, мы не смогли бы его продать. То есть никто из церковников его бы не купил.
