В это время кто-то проходил по коридору мимо оружейной, звеня доспехами и стуча по полу копьем. Вместе с доньей Инес мы притаились ни живы ни мертвы. Когда шаги затихли, она сама подтолкнула меня к двери, перекрестив на удачу.
Опираясь на тяжеленное копье и похрамывая, я кое-как спустилась вниз по лестнице. Алая шаль свисала у меня с плеча, на манер шарфа, – еще один отвлекающий момент. Каждый, кто видит воина с женским шарфом или перчаткой на шлеме, понимает, что тот, скорее всего, только что виделся со своей дамой и получил подарок из ее нежных ручек. А когда люди начинают домысливать то, чего и в помине не было, они перестают видеть реальные вещи.
Всем этим премудростям я научилась у дона Санчуса, когда служила у него. Он не переставал настаивать, чтобы я больше наблюдала и примечала за другими, стараясь не спешить с выводами.
Спокойно я пересекла двор, продолжая опираться на неудобное копье и выставляя на всеобщее обозрение алую тряпку. Несмотря на то что сквозь щель забрала нереально было рассмотреть мое лицо, я все же не стремилась стать разоблаченной.
Проходя мимо крыльца, на котором за колоннами в тенечке мирно играли в кости два стражника, я вытащила несколько монет и, неловко поскользнувшись на ступеньках, рассыпала их по полу. Эффект последовал такой, какого я и ожидала. Стражники принялись собирать деньги, оттесняя меня и чуть ли не заталкивая в охраняемую ими же дверь флигеля.
Оказавшись в коридоре, я ускорила шаг и добралась до лестницы, где пришлось немного притормозить. Чертовы наколенники, по всей видимости, давно уже не смазывались, так что каждое движение в буквальном смысле слова давалось мне со скрипом. Тем не менее я поднялась на второй этаж, обливаясь потом и продолжая упрямо волочить за собой копье.
Возле комнаты доньи Инес я остановилась и прислушалась. Все было спокойно. Прочитав краткую молитву, я открыла дверь и, войдя в крошечную комнату, быстро повязала шаль на решетку, только после этого позволив себе вздохнуть с облегчением. Теперь мне следовало вернуться в галерею.
Стараясь меньше скрипеть при ходьбе и обещая себе при возможности нажаловаться на коменданта, отвечающего за сохранность доспехов, я вышла в коридор, как вдруг расслышала торопливые шаги на лестнице. Одним прыжком я отскочила от комнаты доньи Инес и успела сделать несколько шагов, когда меня окружила стража. Проснулись все-таки, лентяи!
– Кто ты, черт возьми, такой и что делаешь на охраняемой территории? – спросил один из стражников. Из-под раскрытого забрала торчали здоровенные усищи, которые он непременно прищемил бы, окажись на нем мой ржавый шлем.
– А чего ради ее охраняют? – вопросом на вопрос ответила я. Под шлемом мой голос сделался гулким, точно звучал из гробницы.
– Ваша милость, я собственными глазами видел, как этот деревенщина прошел сюда с красной тряпкой, а теперь ее нет! – вмешался в разговор толстяк, который собирал монеты на крыльце.
– Где чертова тряпка? – офицер впился взглядом в прорезь забрала.
– Ваша милость, благородный сеньор, – я развела руками, оттесняя стражников своим неуместным копьем, – вот если бы я что-нибудь взял, тогда другое дело… – я рассмеялась под шлемом.
– Сними с головы кастрюлю, хочу поглядеть в твои бесстыжие глазки, – приказал офицер.
Тут же я почувствовала, как чьи-то руки попытались поднять забрало, но ничего не получилось.
– Заело, – виновато пояснила я. – Проржавело, проклятое. Думал, у знакомой девки, что служит здесь поломойкой, разжиться каким ни на есть маслом да смазать шлем, а то, чувствую, ваша милость, помру я в нем. Как есть помру. Но может, вы расщедритесь и дадите мне малость маслица? А?
– Еще и маслица ему! Будешь знать, дубина, как не чистить доспехи! – судя по взмаху руки офицера, я поняла, что тот был не прочь отвесить мне оплеуху, но в последний момент передумал руки о мой шлем ломать.
– Вы посмотрите, ваша милость, какой на нем грязнущий плащ. Такое чувство, что в него не единожды блевали! А копье? Умора, а не копье! Ты что ж, браток, на рыцарский турнир с такой штуковиной собрался?!
– А если бы и на рыцарский?! – начала огрызаться я. – А куда мое копье делось, откуда мне знать? Проснулся, а копья нет. Где копье? Не иначе как какой-нибудь шутник навроде тебя его и умыкнул! Что я теперь своему начальству доложу?! Копья нет, шлем зажало. Плащ… – я махнула рукой. – Может, хоть шлем поможете отпереть. А?.. А то совсем позорно в таком виде на выволочку являться. Поможете, служивые, а?..
– Может, и правда, помочь парню? Ему еще плащ в порядок приводить. За копье когда еще рассчитается? – Какой-то сердобольный лучник протянул было ко мне руку, пытаясь поднять забрало, но офицер тут же пихнул его в поддых, мол, не лезь вперед командира без приказа.
– Обыщите его, – услышала я, холодея под доспехами.
– Ага, обыщите меня, господа хорошие. Может, заодно и шлем проклятущий стащите. Только вот одна мелочь – как честный человек обязан предупредить…
Потянувшиеся ко мне солдаты торопливо отдернули руки.
– Не посчитайте за оскорбление, благородный сеньор, – обратилась я к приказавшему обыскать меня офицеру. – Только вынужден наперво сообщить, что я в трауре. Глубоком трауре.
– Какое мне дело до твоего траура, собака?! – заорал офицер, сжимая рукоятку меча так, как обычно сжимают хлыст.
Готова была отдать руку на отсечение, что он лучше знал, как обращаться с бичом, нежели с мечом. Однако я оставила свои наблюдения при себе, не пытаясь увернуться от удара. В моих доспехах это казалось глупым. Да и не стал бы меня рубить офицер в присутствии подчиненных, наподдать – другое дело, но только не убивать.
– Так в краях, откуда я родом, во время траура нельзя мыться и задницу подтирать, – глубокомысленно изрекла я, сама чуть не падая со смеху.
– И давно ты, засранец, в таком трауре? – осведомился офицер, в то время как солдаты начали затыкать носы и махать перед собой в воздухе, словно вдруг учуяли что-то зловонно-омерзительное.
– Второй месяц, потому, как по отцу полагается глубокий траур аж в полгода, – я покачала головой. – Вот если бы по тетке или…
– Месяц не срок, – один из воинов схватил меня за ремень.
– Но три дня у меня был злющий понос, – не сдавалась я. – Свидетелем тому стал мой несчастный плащ, который вы можете рассмотреть и даже обнюхать.
– Гоните этого дристуна прочь! Пусть объясняется со своим офицером, а меня вывернет, если я проговорю с ним еще хоть одну минуту, – наконец сдался офицер.
После этого меня огрели по спине моим же копьем и, придав скорости, здоровенным пинком выбросили во двор. Скрипя ржавыми наколенниками и ругаясь как лодочник, я поковыляла туда, где меня ждала донья Инес.
