Безногий танкист вжал голову в плечи и выхватил револьвер, начал отстреливаться. Вспышка, вторая, третья. Револьверные выстрелы кажутся беззвучными в этом месиве разрывов, истошных воплей и скрежещущего горящего металла. Четвертый выстрел. Но в пятый раз танкист выстрелить не успел. Пулеметная очередь залегших немцев ударила точно – несколько пуль прошили грудь и шею, звонко ударились о сталь. Танкист вздрогнул, попытался вновь прицелиться, но в следующее мгновение смертоносный свинец буквально раскроил ему голову – кровь струей обдала корпус подбитого фугасом БТ. Танкист сполз на землю как тряпичная кукла.
Второй успел залечь. Крохотные облачка пыли взметнулись вверх в каких-то сантиметрах от него. Он осмотрелся и стал отползать за танковый остов, но и его все же настигла пулеметная очередь – пули крупного калибра пробили ноги и спину, ошметки ткани вперемешку с плотью брызнули в сторону. Парень содрогнулся и тут же затих. Под ним стала быстро растекаться лужа крови.
Слезы сами собой брызнули из глаз Игоря, кисти до боли сжались в кулаки.
– Не могу! – бешено заорал лейтенант. – Мочи нет на это смотреть!
Он щелкнул тумблером на рации. В наушниках затрещало.
– Ромашка, Ромашка! Пион идет на прорыв. Пион идет на прорыв!
В ответ захрипело:
– Пион, какой еще прорыв? Ты сдурел, лейте…
Игорь дальше слушать не стал, он переключил рацию на внутреннюю связь и громко скомандовал:
– Ребята, идем на прорыв! На помощь нашим идем! Ромка, жми что есть силы вперед!
– Слушаюсь, товарищ лейтенант! – почему-то с радостью в голосе отозвался Демин. – Давно бы так!
Танк содрогнулся, под гусеницами затрещала поваленная древесина.
Лейтенант повернулся к Баиру и сунул под нос растопыренную пятерню. Он с готовностью кивнул. Загремел металл, латунная гильза скользнула в казенник, щелкнул затвор.
– Готово, командир!
Глаза лейтенанта вонзились в мутновато-зеленое стекло триплекса, там пляшут обугленные постройки, объятые пламенем корпуса танков то взмывают вверх, то падают вниз. Под гусеницами заскрипело стекло, битые горшки, кирпичная крошка. Т-28 лейтенанта Протасова ворвался в деревню.
Жар от двигателя заполняет машинное отделение. Пот струится по лбу и щекам, заливает глаза и каплями свисает с подбородка. Лейтенант взглядом ищет цели, но как назло противника в зоне обстрела не видит. К тому же черный дым застилает все вокруг, мешает обзору.
Может, жахнуть в тот самый амбар, судорожно подумал Игорь. Или по дальнему лесу? А, черт! Ничего не вижу!
В плечо что-то ударилось, лейтенант содрогнулся и бросил взгляд сквозь темноту машинного отделения.
– Куда стрелять, командир?! – заорал Баир. Его руки лежат крест-накрест на наводке орудия.
Лейтенант нахмурился, вновь припал к видоискателю. Впереди маячат объятые огнем постройки, разбитые каменные дома и будки. Наконец он заметил еще несколько вспышек в одной из скирд на окраине деревушки. Оттуда бьет пулемет. Рядом вспыхивает пламя, дым рвется из ствола в разные стороны. Пушка.
Бьет прямо во фланг нашим, отметил про себя лейтенант.
– К-к-короткая! – наконец скомандовал лейтенант. Правда, голос дрогнул, горло сдавил ком, пересохшие губы ожгло.
– Есть короткая! – сквозь скрежет из наушников донесся голос мехвода.
Танк дернулся, качнулся на месте, руки машинально до белых косточек впились в поручни.
– 42 градуса, ориентир 12 часов… нет – 13 часов! – неуверенно крикнул лейтенант, но потом добавил уверенней: – Да, тринадцать. Ориентир тринадцать часов!
Лейтенант почувствовал, как подалась многотонная башня. Он покосился на башнера. Баир сосредоточенно смотрит в свой смотровой прибор и усиленно крутит диски поворота башни. Пот гроздьями струится по лбу и щекам, смешиваясь с копотью и превращаясь в грязные разводы.
– Готово, командир! – сумел перекричать рев мотора Баир.
– Огонь!
Танк тряхнуло. Грохот разрыва оглушил, пороховые газы защипали глаза, лейтенант закашлялся, под ногами звякнула ударившаяся о пол шипящая гильза. Игорь, задыхаясь кашлем, буквально впился в видоискатель. Черные риски вонзились в каменный дом, из которого продолжает бить злосчастная пушка фрицев. Лейтенант грязно выругался.
– Выше цели, командир! – прохрипел в рации Семен.
– Да вижу… – процедил Игорь. – Баир, заряжай второй!
В это же мгновение по корпусу прошлись удары, будто дождь пробарабанил по крышам. Через секунду барабанящий звук повторился.
– Пулемет! – раздался голос Ромы Демина в наушниках. – По нам бьет пулемет, ротный!
Игорь вновь до рези в глазах смотрит в триплексы. Точно! Из дальнего амбара, почти на самом краю деревни – дальше начинается перелесок – вырываются небольшие всполохи, раскаленные струи рвутся в их сторону, и кажется, вот-вот пробьет голову и грудь Игорю, как тому одноногому танкисту… Однако пули бесполезно барабанят по корпусу Т-28.
Внезапно внутри у лейтенанта похолодело – сквозь стволы перелеска проступили очертания башни немецкого танка, затем еще одного, и еще. Игорь нервно сглотнул. Стволы смотрят прямо в его сторону.
А дальше сердце у лейтенанта будто провалилось куда-то вниз – чернеющее дуло одного из танков плюнуло огнем. Мир на мгновение замер, и Игорь отчетливо увидел, как снаряд с шипением рассекает воздух, острая вращающаяся болванка устремилась прямо к нему. Он даже почувствовал, как броня их «тэшки» с треском разваливается под смертоносной сталью, словно перезрелый арбуз.
Сильный толчок. В глазах сразу потемнело, будто школьный учитель отвесил подзатыльник. В машинном отделении кто-то закричал, машина подалась резко вперед, потом пошла влево и, наконец, дернулась еще раз вперед. Ослабевшие руки лейтенанта не удержались за башенный поручень, и Игорь ощутил, как его тело устремляется куда-то вниз, перед глазами в полутьме промелькнули спины мехвода, пулеметчика Серго и Семена. Правый бок взорвался болью. Игорь захрипел.
Ну вот и все, пронеслось у него в голове. Дальше больно не будет. Уже никогда. Глаза лейтенанта сдавила тьма, и разум покинул его.
В кустах дебоширят птицы. Совсем рядом стрекочет дятел, угукает кукушка. Ветер шелестит листвой. Где-то вдали слышна какофония взрывов, пулеметного треска, визга бомб. Странно, подумал Игорь, там война, кровища и смерть, а тут покой и благолепие. Он медленно открыл глаза и тут же сморщился – яркий свет режет, выбивает слезу. Попробовал пошевелиться – заскулил как побитый пес. Боль десятками ножей вонзилась в правый бок.
