Но вооруженное сопротивление Обера, поражение стрелков, из коих пятеро опасно ранены и, наконец, в довершение всего, бегство Мариеты – совершенно испортили его планы.
Маргарита все сказала ему, по крайней мере думала, что сказала все, не поскупясь при этом на горькие упреки. На упреки влюбленной женщины он отвечал ласками, а сентиментальные женщины всегда легковерны. Маргарита успокоилась под его поцелуями и уснула, убаюканная его доводами, а Людовик все валялся в меланхолическом настроении, когда вдруг точно молния промелькнула у него в голове: кажется сенешал готовит какой-то сюрприз. Чуть ли даже он не обещал музыку?
Легкомысленный человек очнулся от своей задумчивости и разбудил Маргариту. Она показалась ему прелестной, и, упившись ее глазами, он опять оттеснил в самый отдаленный уголок своего сердца образ Мариеты де Кони. Герцогиня закуталась длинным покрывалом, и скоро затем любовники, неосторожные, как все высокопоставленные люди, вошли в банкетную, теперь обращенную в зрительную залу.
Публика, состоявшая из 12-15 человек, приветствовала их восклицаниями, и заиграла музыка.
Для XV столетия, эта была музыка довольно сносная. Она послужила прелюдией: Адская пасть растворилась и оттуда вышел странно одетый мальчик.
– Это пролог! – заметил сенешал.
– Недурен! – ответил герцог. Присутствующие выразили свое удовольствие единодушным восклицанием: «Ах»!
Дверь кабинета растворилась, высунулись головы монаха и Мариеты, которых нельзя было видеть, так как зрители сидели к ним спиной.
– Вы знаете, кто эта женщина? – взглядом спросил монах.
– Нет, – отвечала движением головы Мариета.
Madame де Кони поспешила спрятаться, монах же остался и пролог начался.
Пролог жонглера в аду.
«Вельможи, воины, вассалы!
Чудес услышите не мало,
Когда сейчас
Внимательно прослушаете нас.
Сам Люцифер сию минуту,
Благодаря фигляру-плуту,
Сюда придет.
Потом, наоборот,
К нам ангел спустится небесный
И, фокус выкинув чудесный,
Его, как липку, обдерет
И проведет.
А жонглер, говорят,
К сатане в самый ад
Чрез раскрытые двери
Вступил.
Он, когда еще жил
Между нами, то был
И бродяга,
И плут,
И ленивец,
И мошенник,
И лжец,
Нечестивец,
В картах шулер и вор.
О позор! Может быть, наконец,
Но, признаюсь вам в том,
Что во всем остальном
Был он честен кругом.
– «Приходи, милый мой!»
Сатана закричал,
Я давно уж скучал,
Дай обняться с тобой,
Дорогой!
Есть работа у нас:
Вишь – огонь то погас
Под котлом,
Ты раздуй-ка живей:
Души грешных людей
Варят в нем,
Я ж на землю лечу,
Прогуляться хочу.
Но смотри, не зевай!
Грешных душ из котла не пускай
Если ж ты хоть одну потеряешь,
То… надеюсь, меня понимаешь,
А покуда – прощай!
Господа! Мы кончаем вступленье
Начинаем свое представленье».
Пасть адова снова раскрылась, чтобы пропустить мальчика. Публика много аплодировала.
– Боже правый! – сказал герцог, – я в этом знаю толк, это прелестная вещь. Кому обязаны мы такими прекрасными стихами?
– Я полагаю, поэту Кретену, автору королевских песен.
– Этан Кретен великий поэт!
Пасть адова снова разверзлась теперь уже во всю ширь и в ней показалось царство сатаны, с котлом грешников посредине. Жонглер поддерживал огонь под котлом, из которого поминутно появлялись головы и тотчас же исчезали в клубах пара.
Присутствующие содрогнулись от ужаса, вспомнив, что такая мука ожидала каждого грешника, не получившего от церкви отпущения в момент разлучения души с телом.
Затем начался следующий диалог:
Душа.
Горю, горю!
Жонглер.
Ну что-ж? Ведь надобно признаться,
Ты для того и здесь. Зачем же волноваться?
(Бьет ее лопатой. Ангел спускается с небес).
А это кто еще?
Ангел.
Здорово, милый мой!
Ба! ба! Что вижу я? Вы ль это предо мной?
При жизни славились игрой своей чудесной в кости.
Жонглер.
Вы хвалите меня… Мне это слышать лестно.
Ангел.
Вся адская теперь поразбрелась семья.
Что время нам терять? Сыграть не прочь бы я.
(Указывает ему на стол с костями).
Жонглер.
Эх! Горе – денег нет!
Ангел.
Ах, полно, не смешите! Их много у меня.
Жонглер.
Ну, если вы хотите
Сыграть сейчас со мной – рубашку ставлю я.
Нет у меня теперь ни денег, ни белья.
Ангел.
Да ставьте пять-шесть душ!
Что с ними вам скупиться?
Ведь мертвые они: не стоит и чиниться.
Жонглер.
Ах, нет! Никак нельзя!.. Хозяин этих мест
За душу каждую меня живьем заест,
Живой иль мертвый я.
Ангел.
Ну, это ль не обидно!
А я-то захватил с собой куш солидный!
Чтоб проигрыш вам свой червонцами платить.
Жонглер.
А не фальшивые?..
Ангел.
Верней не могут быть,
Послушайте их звон.
(Стучит червонцем по котлу).
Жонглер.
О, как оно сверкает! Я просто ослеплен!
Ангел.
Ну, кто же начинает?
За пару ваших душ – десяток золотых.
Жонглер.
Одну поставлю я.
Ангел.
Чего жалеть то их? (Дает ему кости).
Однако начинайте!
Жонглер.
Червонцы выставляйте. (Мечет кости).
Ангел.
Однако, вам везет! Скорее сосчитайте!
Три, два и пять – всего лишь десять выпало вот.
Жонглер.
У вас четырнадцать… проклятие костям!
Ну, две души!.. (Игра продолжается).
Ангел.
Шесть, три, четыре – ну, тринадцать,
А я – четыре, шесть и шесть, всего шестнадцать.
Жонглер.
Проклятье!.. Десять душ я ставлю в этот раз.
Ангел.
Не слишком много ли? Предупреждаю вас.
Жонглер.
Четверка, тройка, туз…
Что сделалось со мной? (Продолжает метать кости).
Ангел.
Скажите, куманек, компанией какой
Наполнен ваш котел? Что за души у вас?
Жонглер.
Народ порядочный, – скажу я без прикрас.
Вас, разумеется, не стану уверять я,
Что души эти все безгрешны без изъятья.
Вы сами знаете: безгрешен только Бог.
Еще пока одно я в них заметить мог:
Народ откормленный…
Тут жирные аббаты,
Купцы, каноники (вот эти скуповаты),
Вельможи знатные, но всех не перечтешь
И… да бросайте же!
Ангел.
Шесть, пять и два… ну что же?
Тремя лишь более… Я счастливо играю
