– И это случилось в Париже? – спросил Мориц.
– Да, конечно.
– Десять лет назад?
– Это забавно… Но каким образом тебе-то известно это?
– Подождите. В день свадьбы седьмой из «Друзей шпаги» явился на свадебный бал и сказал новобрачному: «Вы напрасно женились без нашего позволения, потому что интересы общества принуждают вас отправиться сегодня же. Вы должны ехать в Индию».
– Но, я думаю, – прервал Мориц Стефан, – что он не согласился уехать.
– Конечно, только его отказ стоил ему жизни. Один из параграфов тайного устава, подписанного всеми членами, гласил, что член общества «Друзей шпаги», пожелавший порвать связь с ассоциацией, принужден будет драться последовательно со всеми остальными.
– И он дрался?
– В тот же вечер, на пустынной улице, куда доносились звуки оркестра свадебного бала.
– И был убит?
– Через час он умер на руках своей молодой жены, передав ей шкатулку. В ней находилась рукопись, представлявшая собою не что иное, как описание его жизни и преступлений «Друзей шпаги».
– А… молодая жена?
– Она исчезла на другой день из Парижа, дав клятву преследовать ненавистью и местью шестерых «Друзей шпаги».
– А что же сталось с ними? – спросил лорд Г.
– Немного спустя после трагической кончины седьмого члена общества «Друзей шпаги» остальные собрались вместе и объявили ассоциацию закрытой. Все они добились своего. Один разбогател, другой приобрел громкое имя и т. д.
– А молодая вдова?
– Помните, полгода назад, в то время, как мы ужинали здесь, разговор зашел о бледной женщине, с роковым взглядом, которая рыскала по свету, и никто не знал, куда она направлялась и откуда приезжала?
Мориц Стефан вздрогнул.
– Эту женщину встретил один молодой человек в Италии и безумно влюбился в нее; это была она…
– Дама в черной перчатке?
– Да, – ответила Фульмен. – А знаете ли вы, почему она носит постоянно перчатку?
– Почему?
– Потому что у нее на руке запеклось несколько капель крови ее мужа, единственного человека, которого она любила, и она поклялась не снимать этой перчатки и не мыть руки до тех пор, пока не погубит всех шестерых «Друзей шпаги».
– Черт возьми! – прошептал Мориц. – Фульмен, если твой роман…
– Мой правдивый рассказ, должны были вы сказать.
– Пусть будет по-твоему! Если твой рассказ имеет развязку, то я напечатаю его.
– Развязка впереди, – ответила Фульмен. – И вот для этого-то я и просила вас прийти сюда, Мориц, так как вы впутали меня в эту страшную и странную историю.
– Каким образом?
– Как, неужели вы забыли? Неужели забыли, что именно вы указали мне на Армана и подействовали на мое эксцентричное воображение, внушив мне любовь к нему?
– Это правда, но разве вы полюбили Армана единственно за то, что этот безумец любит Даму в черной перчатке?
– Подождите, – остановила журналиста Фульмен. – Когда вы дадите мне клятву…
– Какую?
– Вы должны дать мне клятву, что не скажете никому ни одного слова из всего, что услышите.
– Клянусь, Фульмен.
– Вы честный человек, – обратился в свою очередь лорд Г. к Морицу Стефану, – и, я полагаю, сдержите свое слово.
– Разумеется, милорд. Фульмен продолжала:
– Дама в черной перчатке вернулась в Париж полгода назад, и четверо из «Друзей шпаги» уже умерли.
– Неужели? – удивился Мориц.
– Трое действительно умерли. Первый был убит на дуэли в Нормандии, второй – в Бадене, третий умер вчера в Гамбурге.
– Вчера?
– Его убили, как и двоих других. Мне сообщили об этом сегодня утром телеграммой…
– А четвертый?
– Этот, – сказала Фульмен, – похоронен с большою торжественностью несколько дней назад, хотя он не умер…
Мориц Стефан привскочил на стуле. Фульмен спокойно продолжала:
– Ему было предложено на выбор: или жить обесчещенным, презираемым женою и детьми, или уехать, причем они должны были считать его умершим, и оставить по себе благоговейную память.
– И он выбрал последнее?
– Пока клали труп в гроб, он уехал в Гавр и сел под чужим именем на пароход, отходивший в Ост-Индию, откуда он никогда не вернется.
– Честное слово, – пробормотал Мориц Стефан, – если все это правда…
– Я уверяю вас в этом честью.
– Однако все случившееся удивительнее любого романа Анны Радклиф.
– Остается погубить только еще двух «Друзей шпаги». К одному я отношусь безразлично, а другой…
– Кто же он?
– Это глава общества, тот, кто организовал эту ассоциацию.
– А!
– Тот, кто был его душою, заправилой, словом, тот, кто был причиною смерти мужа Дамы в черной перчатке, систематически мстящей за него всем его бывшим сотоварищам.
– Но кто же он?
– Это отец Армана, – сказала Фульмен.
– Полковник Леон?
– Он самый.
Англичанин и Мориц Стефан переглянулись с печальным изумлением.
– Теперь вы понимаете, – продолжала Фульмен, – что Дама в черной перчатке готовит ему самое ужасное, самое жестокое наказание, большее, чем для всех остальных, потому что он всех виновнее, и она приберегает его напоследок.
– В чем же будет состоять это наказание?..
– О, я догадываюсь, в чем: она хочет погубить его сына, его единственную привязанность, единственную надежду, цель его жизни!
Мориц вздрогнул.
– Потому что, – продолжала Фульмен, – этот человек, этот полковник Леон, некогда жестокий и безжалостный убийца, по приказанию которого проливалась кровь, теперь старик, терзаемый угрызениями совести и имеющий только одну безграничную привязанность, которой, по-видимому, посвятил всего себя; и чтобы вернее поразить его и причинить ему самые сильные страдания, необходимо погубить его сына.
– И вы думаете?..
– Я думаю, что Дама в черной перчатке поняла это, – сказала печально Фульмен. – Она долго колебалась. Два раза она сама сказала мне с гневом: «Увезите его подальше от меня, увезите на край света, если необходимо… Увезите его или он погибнет».
– Ну, и что же?
– Арман любит ее… Он остался около нее, как раб, как послушное орудие… он служил этой женщине и помогал ей мстить…
– Неужели? – удивился англичанин.
– И он не знал, несчастный, что будет последнею жертвой в драме, в которую он так неблагоразумно вмешался!
– Но нельзя ли ему раскрыть глаза, рассказать все? – спросил Мориц Стефан.
– Нет, – ответила Фульмен.
– Почему?
– Потому что страшная клятва связывает меня.
И Фульмен рассказала все, что произошло в Бадене в течение ночи, когда она, перескочив через забор сада д'Асти, с кинжалом в руке потребовала объяснения у Дамы в черной перчатке.
– И вот тогда, – продолжала Фульмен, – эта женщина рассказала мне свою историю, и мы заключили с нею странный договор.
