И теперь, увидев незаконнорожденного сына папы, Бенвенуто чувствовал себя с ним на равных. И как он мог только вообразить, ругал себя Бенвенуто, что герцог чем-то отличается от остальных людей? А на самом-то деле Чезаре Борджа обычный смертный, да еще любитель помериться силой с простым людом. И должен сполна заплатить за принесенную ему информацию. Уж теперь-то Бенвенуто более не боялся просить причитающееся ему вознаграждение.
Борьба, однако, заинтересовала его, хотя он не мог надивиться глупости герцога. Быть герцогом и допускать такое по отношению к себе! В жаркой схватке могут и переломать все кости. Не так понимал Бенвенуто привилегии герцогов. Не такими представлял их себе. Выдержанные вина, хорошо накрытый стол, мягкий диван, менестрели с их ласкающей слух музыкой, яркость женских глаз, податливость тел, готовых ублажить по мановению руки. Вот что означало герцогство для Джизмонди. Но не борьба с кузнецом в зимний день в окружении разношерстной толпы. Такое не укладывалось в его сознании.
Тут паж повернулся к нему.
— Герцог обещал пятьдесят дукатов тому, кто сможет бросить его на землю.
Святой Боже! Пятьдесят дукатов за такую службу! Да, герцог, конечно, не в себе, но щедр по-царски, как и говаривали люди. И Бенвенуто улыбнулся, предвкушая звон золотых монет, которые посыплются в его карманы.
А борцы вновь сошлись с удвоенной энергией, и Бенвенуто не мог не поразиться недюжинной силе герцога. Тело его казалось скрученным из стальных пружин, и Бенвенуто уже не мог с прежней уверенностью поручиться за исход схватки. Ибо грубая мощь колосса сходила на нет под наскоками молодого герцога.
Развязка наступила внезапно. Прежде чем зрители поняли, что произошло, поединок закончился. Кузнец неожиданно кинулся на герцога, надеясь захватить того врасплох, но Чезаре ловко увернулся, крутанув бедром, ноги же его не отрывались от каменных плит. И когда гигант, ловя пустоту, наклонился вперед, потеряв равновесие, руки герцога, словно железные клещи, обхватили его талию сзади, да так крепко, что кузнец уже не мог повернуться к нему лицом.
Снова увидел Бенвенуто, как взбугрились мышцы на плечах и спине Борджа. Зрители затаили дыхание. Сможет ли герцог удержать гиганта в своих объятиях?
Смог. Чуть присел, уперся правой ногой и выставил вперед левое бедро. Через него и полетел кузнец, словно стрела, выпущенная из арбалета. Рухнул на каменные плиты и остался лежать, постанывая. Но стоны его потонули в восторженных криках зрителей, наблюдавших за схваткой как во дворе, так и из окон замка.
— Герцог! Герцог! — кричали они.
Вверх взлетали шапочки, люди хлопали в ладоши, смеялись, восхищаясь великолепным броском.
А герцог опустился на колено перед кузнецом, поднял руку, призывая к тишине. Тому досталось крепко. При падении он вывихнул плечо и сломал ключицу.
Подошли солдаты и, еще полуоглушенного, подняли на ноги.
— Пусть Торелла посмотрит его плечо, — распорядился герцог и обратился уже к кузнецу. — С таким силачом, как ты, мне бороться еще не доводилось. Я уже начал опасаться за свою репутацию, — говорил он дружелюбно, положив руку на здоровое плечо недавнего соперника.
От услышанного и увиденного презрение Бенвенуто к герцогу выросло еще больше. А тут он еще заметил, с какой собачьей преданностью смотрит на Чезаре кузнец. И на губах вора и убийцы заиграла пренебрежительная усмешка.
— Ты получишь двадцать дукатов, — на том разговор с кузнецом и закончился.
По крайней мере герцог не дрожит над каждым дукатом, отметил Джизмонди. А это на сегодня главное.
Слуга принес герцогу шелковую рубашку и подбитый мехом камзол. Тот быстро оделся.
Бенвенуто тут же попросил пажа представить его герцогу, упирая на важность и срочность своего дела к его светлости. Паж спорить не стал, нырнул в толпу. Вскоре Бенвенуто увидел его рядом с герцогом.
Чезаре Борджа, уже полностью одетый, наклонился к пажу, внимательно того слушая, затем поднял голову и посмотрел на Бенвенуто, по-прежнему стоявшего на орудии в полной уверенности, что встреча с Борджа не принесет ему ничего, кроме добра. Но под взглядом герцога уверенность эта исчезла, как исчезает огонек свечи под сильным порывом ветра.
Спроси Бенвенуто, наверное, он не смог бы сказать, что необычного было в этом взгляде. Но что-то проникло в мозг Джизмонди, и на мгновение он потерял способность соображать. А глаза герцога, казалось, заглянули в самую его душу и увидели всю скопившуюся там грязь.
Затем герцог подозвал его кивком головы. Бенвенуто спрыгнул на каменные плиты, двинулся к нему с участившимся дыханием, похолодев от страха. Солдаты, придворные, горожане раздавались в стороны, освобождая ему проход, пока он не оказался перед молодым человеком с рыжеватой бородой.
— Вы хотели мне что-то сказать, — говорил герцог мягко, но столь холодно, что по коже Бенвенуто побежали мурашки. Он не решался поднять глаз, боясь встретиться со взглядом Борджа.
— Дело очень важное и спешное, ваша светлость, — промямлил вор.
Чезаре помолчал, разглядывая стоящего перед ним. И в это мгновение Бенвенуто понял, что нет у него секретов от герцога, и все, о чем он хочет сказать, давно известно этому человеку, с которым совсем недавно он почитал себя равным.
— Тогда пойдемте со мной, — и герцог отвернулся.
Вслед за пажом Чезаре Борджа пересек внутренний двор, поднялся по шести каменным ступеням к дубовой двери, которую открыли перед ним часовые. Бенвенуто плелся позади, чувствуя себя не в своей тарелке под многочисленными взглядами еще не разошедшихся зрителей, не без основания полагая, что многие без труда распознали его истинную сущность.
После внутреннего дворика, освещенного уже клонящимся к горизонту солнцем, длинный зал, в который они вошли, показался Джизмонди особенно мрачным. Возможно, такая атмосфера создавалась рубиновыми бликами, отбрасываемыми огнем, разожженным в огромном камине. На полу лежали новые ковры, две стены украшали гобелены, лестница справа вела на галерею. У камина стояло большое кресло, сбоку — массивный резной письменный стол и буфет с чашами и золотым кувшином. Из последнего поднимался дымок, и нос Джизмонди уловил запах горячего вина, щедро сдобренного пряностями.
Чезаре уселся в кресло у камина. Паж принес кувшин и чашу, одну чашу, не преминул заметить Бенвенуто, налил вина своему господину и поставил кувшин на стол.
Взмахом руки Чезаре Борджа отпустил юношу и повернулся к Джизмонди, переминающемуся с ноги на ногу посреди зала, не знающему куда сесть, как повести себя.
