Д'Артаньян вспомнил взорвавшуюся фелуку ''Молния''.*Тоже ценный груз везла, черт побери, порох в бочках от портвейна.
– При известии об этом пираты тотчас решились на страшную месть, вооружили пять галер и отправились на разбой в Ла Калье. Добыча была несметной. В темницы паши были заключены 300 новых пленников. И сейчас они нет-нет да и нападают на французские корабли.
… *Д'Артаньян вспоминает эпизод из романа А. Дюма "Двадцать лет спустя''.
…
3.КЛЯТВА АНЖЕЛИКИ ДЕ БОФОР.
– Отомстить им, гадам! – скрипнул зубами Д'Артаньян, выслушав о происках дикарей Средиземноморья, – А теперь о Дворе. Что еще происходит в этом птичнике?
– Несколько дней тому назад герцог Орлеанской появился на малом приеме Его Величества Короля с распухшим носом. Его фаворит шевалье де Лоррен хромал на правую ногу. Де Вард тоже пострадал: сквозь пудру на его лице проступал огромный фингал под глазом.
– Кто же их так славно разукрасил?
– Виновник происшествия остался неизвестным. Король хотел поручить расследование вам и отозвать вас в Париж, но почему-то внезапно изменил решение. Кажется, полиция продолжает следствие, но дело это очень и очень запутанное, словом, никто ничего толком не знает. С кем схватились люди Месье, из-за чего произошла стычка – все держится в секрете. Похоже, эта история компрометирует не столько неизвестного, сколько самого брата короля. Королева Анна Австрийская заявила в частной беседе, что никакой стычки не было, опрокинулась карета, в которой ехали принц и его фавориты.
Позиция короля не понятна. Король хранит молчание. Принял ли он всерьез версию несчастного случая или же продолжает свое расследование – неизвестно.
– А у тебя как дела?
Жан-Поль пожал плечами:
– Живу помаленьку.
– Что так кисло? Не случилась ли ''неприятность'' с твоей любовницей?
– С которой?
– А! Так у тебя их несколько? О-ля-ля! Времена Тревиля возвращаются!
– Мадемуазель де Монтале – это моя последняя ''победа'', если можно так сказать.
– Жан-Поль! Что ты несешь?
– Разве вы никогда не были молоды, мой капитан? Жан-Поль де Жюссак продолжит свой донжуанский список из уважения к нашим славным традициям. И потом, зачем упускать случай, когда добыча сама иде в руки? Я не монах, обета целомудрия не давал, а нравы Двора вы знаете. Кроме того, если честно, за это я должен благодарить милейшего Бражелона. Рауль и загнал для меня эту дичь.
– Дичь – это то, что ты говоришь, Жан-Поль. Рауль не интересовался подобными потаскушками.
– Мой капитан, мы считали вас воплощением находчивости! Неужели вы не понимаете?
– Разрази меня гром, если я понимаю логику нынешней молодежи!
– Хорошо, объясняю. Мы же друзья. А женщины – их хлебом не корми, а дай посплетничать на чей-нибудь счет. Они и давай приставать ко мне со всякими расспросами – ''что да как''. Но не буду же я рассказывать этим шалашовкам ''что да как'', а послать их к черту воспитание не позволяет. Вот я и начинаю: ''Вы меня очаровали, дорогая Ора, я сгораю от страсти, ваши божественные глаза…" И я ее обнимаю, целую и так далее… Ох и язва она, эта Ора! И подруга ее, Атенаиска, язва еще та.
– Атенаис еще себя покажет, – заметил Д'Артаньян, – Так что у тебя с Монтале?
– Мимолетная связь, ничего серьезного. Правда, Монтале, эта мартышка…
– Что Монтале?
– Да…Ничего, ничего, право, не стоит. Я же не от хорошей жизни за этими кокетками волочусь.
– Бедняжка! – сказал Д'Артаньян насмешливо.
– Капитан! – обиженно воскликнул Жан-Поль.
– Не обижайся, я пошутил. Оставим кокеток, еще что новенького?
– Сутки спустя после несчастья с принцем герцог де Бофор устроил бал у себя во дворце.
– Опять Бофор гуляет? Он же разорился.
– Вы забыли – Бофор Король Парижа.
– Рыночный Король, лучше скажи.
– Можно и так, – согласился Жюссак, – а можно иначе – Король Парижских Баррикад. Да, герцог остался в опустевшем дворце, сена для лошадей – и того не было.
– Где же тут балы давать?
– Внезапный приезд дочери герцога заставил его отложить на день отъезд из Вандомского отеля.
– Что еще за дочь?
– Девушка воспитывалась в монастыре Святой Агнессы в Бретани. Явилась проводить отца на войну. В честь своей любимицы Бофор внезапно решил устроить еще один праздник. И, как по волшебству, все вдруг появилось, вплоть до последнего канделябра. Вся бывшая Фронда, вся знать, парламентские советники, купцы, студенты Сорбонны, цветочники, кондитеры, художники, актеры – все помогли кто чем Бофору. Праздник удался на славу! А какой фейеверк был!
– И ты там был, Жан-Поль?
– Меня привел Оливье де Невиль – я очевидец.
– Кто еще был на балу?
– Да все наше высшее общество – Лонгвили, Роганы, Граммоны…Принц Конде. Граф де Гиш. Графиня де Фуа. Оливье со своей маркизой… Но я так до вечера могу перечислять. Кто вас интересует из окружения герцога?
– Герцогиня де Шеврез?
– Нет, Прекрасная Шевретта блистала своим отсутствием.
– Ты же сказал о Роганах.
– Другая дама, некая Диана де Роган, вроде аббатисса из Сен-Дени. Мне это Оливье сказал, она, конечно, не в монашеской одежде явилась.
– А король?
– Короля не было. Не знаю почему. Приглашения писала юная герцогиня, и сама решала, кого выбирать. Граф де Гиш танцевал с ней и долго о чем-то задушевно беседовал. А когда все сели за стол и выпили за здоровье дочери герцога, девушка с прелестной улыбкой на устах поблагодарила гостей, и после тоста за успех экспедиции или Девятого Крестового Похода – так стали именовать сию авантюру – поднялась, держа в руке хрустальный кубок с шампанским и произнесла:
– Господа! Я, Анжелика де Бофор де Вандом, дочь Короля Парижских Баррикад, правнучка короля Генриха IV, благодарю вас за честь, которую вы оказали нашему дому своим присутствием здесь, и хочу поднять тост за дворянина, который выручил меня из смертельной опасности и благополучно доставил сюда, чтобы я могла увидеть и обнять моего дорогого отца перед разлукой.
Мы не поняли, о какой опасности говорила герцогиня, но вывод сделать нетрудно – она ехала из Бретани в Париж, и по дороге некий дворянин оказал ей услугу, пожелав остаться неизвестным.
– Итак, господа, мой тост – за Шевалье де Сен-Дени!
– Я знать не знаю этого так называемого Шевалье де Сен-Дени, -пробормотал Д'Артаньян.
– Разумеется, дочь Бофора назвала вымышленное имя, и бывшая тут же графиня де Фуа сказала госпоже де Севинье, что это, скорее всего, мистификация, принцесса придумала этого шевалье, она с детства знает Анжелику де Бофор, у нее всегда было живое воображение. Но тост обе дамы поддержали. А герцогиня продолжала:
