Между тем герцог, оказавшись в приготовленном для него доме, позвал своего любимого пажа и, оставшись наедине с Анри, расцеловал в обе щеки со словами:
– Ты прекрасно держишься, моя умница! Все принимают тебя за настоящего мальчишку! Знаешь, даже пошли сплетни,что ты, Анри, не мой какой-то пятиюродный племянник, а… ха! – незаконный сын! Каково вам это слышать, Анжелика де Бофор?
– Ой, папочка, – зашептала Анжелика, ласкаясь к отцу, – Мне что-то стало страшно!
– Самое страшное еще впереди, – вздохнул герцог.
– Франсуа де Бофор! – воскликнула девушка, – Вы уже раскаиваетесь, что взяли меня с собой?! Мы уже обо всем сто раз договорились! Ведь вам не с кем меня оставить… А если меня, вашу единственную дочь, принимают за вашего внебрачного сына, это даже лучше – ведь я действительно похожа на вас так, как только дочь может походить на отца, и мы были очень наивны, полагая, что сходство удастся скрыть. Внешность выдает. Но я буду вести себя так, что никто не посмеет назвать меня в лицо вашим бастардом. А если все же назовут, надо что, на дуэли драться, да?
– Не посмеют.
– Ах, батюшка, Гиз-Меченый в Блуа тоже говорил "не посмеют", однако заговорщики посмели заколоть Гиза. А если посмеют, надо драться?
– Ох, – вздохнул герцог, – Все же лучше бы я тебя оставил во Франции.
– С кем, отец! Не с кем!
– Так уж и не с кем, – опять вздохнул Бофор, – Та же Диана, я знаю ее с детства – она, как и мой отец, участвовала в заговоре Шале. Диана из Сен-Дени. Ты жила бы почти в Париже, и я был бы спокоен…
– Менять шило на мыло? Святую Агнессу на Сен-Дени? Один монастырь на другой? Благодарю покорно! Довольно уроков! Мое образование закончено! Свободы хочу!
– Мой прощальный прием показал, что у меня все-таки много друзей. Я мог бы доверить тебя…
– Знаю, знаю! Герцогине де Лонгвиль, принцессе Конде, Анне-Марии-Луизе Орлеанской, женам и дочери ваших фрондерских товарищей по оружию. Я не спорю, герцогиня де Лонгвиль – прелесть, и мне очень нравятся ее малыши, особенно старший, дитя Фронды, родившийся в Ратуше, помните, я с ним нянчилась, с маленьким Лонгвилем? Я не спорю, Анна-Мария-Луиза Орлеанская, героиня Фронды, умна и отважна как амазонка, но покойный Гастон, ее отец, предавал всех своих сторонников, начиная с Анри де Шале, а я ненавижу предательство! Не дай Бог, заговорим о Гастоне, я что-нибудь выпалю в его адрес! Не хочу ссориться с Великой Мадемуазель, я ее люблю и уважаю… Я не спорю, принцесса Клара-Клеманс де Конде-милейшая женщина, и сын Великого Конде уже пытался за мной ухаживать, но комплименты, которые говорил мне ягненочек-Энгиенчик во время танца…
– Он твой ровесник, – усмехнулся Бофор, – Ты уж слишком, дочка! Ты и сын Конде родились в один год!
– Я знаю, но девочки взрослеют быстрее! Комплименты этого мальчугана мне представляются наивными и банальными, когда я вспоминаю слова, что говорил мне Шевалье де Сен-Дени!
– Да, язык-то у него подвешен, – заметил Бофор и вдруг спросил: – А если бы я тебя оставил у графа де Ла Фера?
– У Атоса? – вздохнула Анжелика, – Отлично вы придумали! ''Дорогой граф, я увожу вашего сына, а вам оставляю мою дочь. Приглядывайте за Анжеликой, а я присмотрю за вашим Раулем''.
– Адмирал не нянька, чтобы присматривать за Раулем, – усмехнулся герцог, – Ты плохо представляешь себе обязанности главнокомандующего.
– Я вообще не представляю себе обязанности главнокомандующего, такими скучными делами мне некогда заниматься!
– Но ты так и не ответила мне,- улыбнулся Бофор на слова дочери.
– Бедный Атос! – засмеялсь Анжелика, – Такая ответственность!
– Меньше, чем пасти его виконта, – проворчал герцог.
– Ага! Значит, вы все-таки собираетесь присматривать за виконтом, как бы чего не вышло?
– А ты как думала? Парень-то он отчаянный.
Бофорочка улыбнулась. Те качества виконта, которые внушали тревогу Бофору – и не только Бофору – вызывали интерес у молодой принцессы. Ей нравились отчаянные парни.
– Так что же? Поедешь к Атосу? Я могу это устроить. Там и Вандом недалеко. И места красивые.
– Я знаю, но уже поздно. Нет. Не поеду. Скажи вы раньше, я пришла бы в восторг от вашей идеи, но сейчас, когда в моем сердце царит только Сен-Дени, Сен-Дени, Сен-Дени-и-и, я… Мне даже досадно, что в детстве мне немного нравился сын Атоса. И меньше всего я хочу встречаться с теми, кто может напомнить мне о том глупом увлечении.
– Немного! Ничего себе немного! Да ты так и бегала за Раулем!
Бофорочка покраснела.
– И вы смотрели на мое безобразное поведение сквозь пальцы! И никто не сказал мне о существовании соперницы – этой блондинки Лавальер!
– С малолеток какой спрос, – пробормотал герцог, – А Сен-Дени ты любишь?
– Всем сердцем! – воскликнула Анжелика.
– Но ведь Сен-Дени, это…
– Кто?!
– Оставим, – увильнул герцог.
– А вы, отец, разве еще увидите Атоса? Мы же уезжаем.
– Да, увижу. Но слушай, ангелочек, может, все-таки пересмотрим решение? Поеду-ка я один, детка…Я могу оставить тебя с кем-нибудь из рода Вандомов.
– Потерять такой шанс, отец, ни за что! Вы, мужчины, всю жизнь можете гоняться за приключениями. Но я когда-нибудь выйду замуж – я все-таки надеюсь, что Шевалье тоже любит меня – такие поцелуи не дарят без любви! Я выйду за него замуж, у нас появятся дети, и у меня прибавятся новые заботы, тогда мне уже будет не до путешествий в Африку! Правда же? Да что с вами, милый мой батюшка? – тревожно воскликнула Анжелика.
– Я сглупил, Анжелика, – прошептал герцог, – Боюсь, что я сглупил…
– Вы боитесь войны с мусульманами? Для вас это не первая война…Будем надеяться на лучшее…
– Хорошо, Анри де Вандом, – овладев собой, сказал Бофор, – Уже поздно что-то менять. Пойдем побродим, пока готовят ужин. Завтра наши корабли выйдут в открытое море. Ты видела ''Корону'', мой флагман?
– На картинках.
– Пойдем, ангелочек, я покажу тебе мой флагманский корабль. Что там картинки! ''Корону'' надо видеть наяву!
Паж набросил накидку, надел берет, прицепил к поясу короткую шпажку и снова стал Анри де Вандомом.
– Монсеньор герцог, я счастлив сопровождать вашу светлость до ''Короны'', – заявил Анри официальным тоном.
''Ишь ты какова! Что Мольеровы актрисочки!'' – подумал Бофор, но не стал говорить своей невинной девочке о Мольеровых актрисочках, у которых Франсуа де Бофор, Рыночный Король, проводил не самые неприятные часы своей бурной, полной приключений жизни.
5.О ТОМ, КАК Д'АРТАНЬЯН НЕТОЧНО ВЫПОЛНИЛ ПОРУЧЕНИЕ РАУЛЯ, ОТДАВ ЕГО ПРОЩАЛЬНОЕ ПИСЬМО, НАПИСАННОЕ НА ОСТРОВЕ СЕНТ-МАРГЕРИТ, ЛУИЗЕ ДЕ ЛАВАЛЬЕР РАНЬШЕ ФАТАЛЬНОГО ДНЯ.
Разговор Д'Артаньяна с дамами, злословие Атенаис де Тонне-Шарант и тревожные известия о Рауле – все это довело Луизу де Лавальер до отчаяния. По поручению короля Д'Артаньян должен был отправиться в Нант. Он совсем уже было собрался идти по делам королевской службы и мельком взглянул в окно, выходившее в сад, куда так стремительно убежала Луиза. Она, съежившись в комок, сидела на скамейке и, похоже, плакала, закрыв лицо руками.
