Именно поэтому он выбрал для «Колдуна» порт стоянки на южной оконечности африканского материка, в Кейптауне. Вся эта обстановка с каждой преходящей минутой вливала в Ника новые жизненные соки.
Что ж, пусть он больше не скользит на гребне волны. Она сбросила его, заставила наглотаться пены и чуть не утопила. Но он сумел вовремя вынырнуть, так что не все еще потеряно. Ник знал, что грядет новая волна, она лишь начала подниматься, и ему достанет сил оседлать ее и вступить в очередную гонку.
— Будь я проклят! Удалось один раз — удастся и теперь, — буркнул Ник и отправился на завтрак.
В столовой царил оживленный шум, и какое-то время никто не обращал внимания на вошедшего капитана.
Старший механик держал над тарелкой с яичницей старый выпуск бюллетеня Ллойда и читал вслух статью с первой полосы. Где он откопал такую древность, оставалось только гадать.
Очки стармеха сползли на кончик носа, и ему пришлось откинуть голову назад. Над столом разносился гнусавый, резкий голос с австралийским акцентом:
— «Совместным заявлением новый председатель и члены совета директоров выразили благодарность в адрес мистера Николаса Берга, преданно служившего „Флотилии Кристи“ на протяжении пятнадцати лет».
Пять человек, позабыв о завтраке, жадно ловили каждое слово, пока Дэвид Аллен наконец не заметил в дверях широкоплечую фигуру.
— Капитан, сэр! — Дэвид вскочил на ноги, успев вырвать газету из рук Винни Бейкера и сунуть ее за спину. — Разрешите представить комсостав «Колдуна»!
Младшие офицеры смущенно пожали руку капитану, вернулись к остывшему завтраку и уставились в тарелки. В полной тишине Ник занял капитанское место во главе длинного стола красного дерева, и Дэвид Аллен опустился на смятую газету.
Стюард вручил Нику меню, принял заказ и тут же вернулся с тарелкой фруктового узвара.
— Я просил яйца вкрутую, — коротко заметил Ник. Из камбуза немедленно возникло привидение в белоснежном фартуке и лихо заломленном поварском колпаке.
— Извините, шкипер, но запоры — одно из проклятий моряка, а я забочусь о своих командирах. Пока я готовлю яйца, дорогуша, попробуйте фрукты — очень вкусно и полезно. — Бриллиант сверкнул, и привидение исчезло.
Ник озадаченно уставился ему вслед.
— Непревзойденный кок! — выпалил Дэвид Аллен, залился румянцем и поерзал на стуле. Бюллетень под его седалищем тут же отозвался шуршанием. — Любой круизный лайнер был бы счастлив заполучить Эйнджела.
— Это точно. Взбреди ему в голову уйти с «Колдуна», как половина команды двинет за ним, — угрюмо проворчал Винни и поддернул штаны. — Включая меня.
Ник Берг учтиво наклонил голову, следя за разговором.
— Он почти что доктор, — продолжал Дэвид, обращаясь к Винни.
— Пять лет учился на медицинском факультете в Эдинбурге, — важно поддакнул старший механик.
— Помнишь, как он вправил ногу второму помощнику? Здорово, когда на борту есть врач.
Ник взял ложку, подцепил самую маленькую ягоду и с опаской поднес ко рту. Вся команда, затаив дыхание, следила за тем, как он жует. Ник отправил в рот вторую ягодку.
— А какие джемы он делает, сэр! Вам обязательно надо попробовать. — Дэвид Аллен обратился наконец к Нику. — «Кордон Блю» он точно заслужил.
— Благодарю за совет, господа. — Лицо Ника оставалось серьезным, лишь в уголках глаз затаился смех. — Но не мог бы кто-либо из вас передать Эйнджелу в частном порядке, что, если он еще раз назовет меня «дорогуша», я натяну ему на уши его же дурацкий колпак. — Под дружный смех он повернулся к Дэвиду и снова вогнал того в краску. — Старпом, вы, похоже, уже закончили с той старой газетой. Не возражаете, если я взгляну на нее еще раз?
Дэвид смущенно приподнялся и достал смятые листы. В столовой опять повисла тишина. Ник разгладил бюллетень и, не выказывая чувств, пробежал глазами давно знакомые заголовки.
ЗОЛОТОЙ ПРИНЦ «ФЛОТИЛИИ КРИСТИ» СМЕЩЕН
Николас ненавидел это прозвище. У старика Артура Кристи был заскок давать всем своим судам имена с приставкой «Золотой», а когда двенадцать лет назад Ник взлетел до должности управляющего перевозками, какой-то остряк прилепил ему это прозвище.
СОВЕТ ДИРЕКТОРОВ ВОЗГЛАВИТ АЛЕКСАНДЕР
Ник сам удивился неожиданной вспышке ненависти. Они бились друг с другом, как два быка за первенство в стаде, и приемы, которыми пользовался Дункан Александер, оказались успешнее. Артур Кристи заметил однажды: «Всем плевать на честность и добродетель. Только одно имеет значение — сработало или нет и удалось ли выйти сухим из воды». У Дункана сработало, и он вышел сухим из воды, да еще как вышел!
«На своем посту Николас Берг способствовал превращению „Флотилии Кристи“ из небольшой каботажной компании с горсткой буксиров-спасателей в крупнейшую транспортную корпорацию, которая ныне входит в пятерку мировых лидеров.
С кончиной Артура Кристи в 1968 году Николас Берг занял должность председателя совета директоров, и под его руководством компания продолжила свой бурный рост.
В настоящее время в составе „Флотилии Кристи“ числится 11 нефтеналивных судов и сухогрузов общим дедвейтом более 250 тысяч тонн, а на стапелях заложен супертанкер „Золотой рассвет“ в 1 миллион тонн. После спуска на воду он станет самым большим судном в истории».
Пожалуйста, сказано открытым текстом: вот он — труд всей его жизни. Свыше миллиарда долларов в грузообороте — и все это спланировано, профинансировано и построено чуть ли не целиком благодаря энтузиазму, энергии и убежденности Николаса Берга.
«Николас Берг заключил брак с Шантель Кристи, единственной дочерью Артура Кристи. Однако их супружеский союз распался в сентябре прошлого года, и бывшая миссис Берг вскоре вышла замуж за Дункана Александера, нового председателя совета директоров „Флотилии Кристи“».
К горлу Ника подкатила тошнота, и в памяти снова всплыл образ этой женщины. Думать о ней сейчас не хотелось, но он ничего не мог с собой поделать. Яркая и прекрасная, как пламя, — и, так же как пламя, ее было не удержать в руках. Она ушла. Наверное, Нику следовало возненавидеть ее — так было бы лучше. Она ушла и забрала с собой все: компанию, в которую он вложил свою жизнь, и ребенка. При мысли о сыне он и вправду чуть не испытал бешеную ненависть, и газета в руках задрожала.
Ник очнулся — на него смотрели пять человек. Тут он понял, ни капли не удивившись, что лицо его осталось непроницаемым. За пятнадцать лет игры по самым высоким ставкам он научился скрывать чувства.
