малая родина оказалась именно там, куда я её и поместил.
– Ну, садитесь наконец за стол! – не выдержала пытки интеллигентской беседой Александра Яковлевна. – Ой, а Алик где?
– Не будет его! – жёстко пресёк нежелательное развитие беседы Ярослав.
– А Фёдор Алексеевич? – обнаружила ещё одну «недостачу» Ольга.
– Скоро появится.
И правда!
Сразу после этого до ушей присутствующих снаружи донёсся тихий стук, скорее напоминавший лёгкое пошкрябывание и, когда доселе молчавший Филатенко, пребывавший ближе всех к входу в квартиру, распахнул дверь, пред взорами собравшихся немедленно предстал счастливый Фролушкин со свёрнутым ковром через плечо.
– Тук-тук… Здесь наши именинники?
– Так точно, батя!
– Разрешите?!
– Пожалуйста…
– Это тебе, Оленька… Можешь сразу бросить под ноги… или прибить на стену – как вам больше нравится?
– Спасибо, дорогой Фёдор Алексеевич, дайте-ка я вас расцелую!.. Мамуся, помоги постелить на пол это произведение искусства. Ой, красотища-то какая! Смотрите, смотрите, здесь ещё что-то есть!
– А это – Яре, – профессор наклонился и поднял бутылку, которая ранее была завёрнута в ковёр. – Проверенный, французский!
– Дзякую, отец!.. Рассаживайтесь, дорогие гости, не стесняйтесь! Коля, родной, ты, как староста группы, бери бразды правления в свои крепкие руки.
– Слушаюсь и повинуюсь! – Альметьев сделал небольшую паузу, пока гости занимали места за длинным узким столом, накрытым посредине единственной, но очень большой комнаты, и, как опытный тамада, принялся руководить процессом. – Так… Все знают, по какому поводу мы здесь собрались?
– Да!!! – многоголосо откликнулся приглашённый люд.
– Хозяин, попрошу наполнить бокалы…
– Есть! Кто пьёт водку?
Подняли руку все кроме девчат и Фролушкина с Пчеловым.
– Я буду своё! – пояснил Вячеслав, кивая на стоящую в центре стола бутыль без этикетки.
– А это что? – поинтересовался профессор.
– Коньяк. Херсонский.
– Тогда давайте так: вы пробуете мой, а я ваш.
– Годится!
– Остальным наливаю нашу славную водочку…
– Оковитую, как говорят у нас на Украине, – вставил своё веское слово Николай.
– Стоп, стоп, мы так не договаривались, – запротестовала Ольга. – Слав… Ты же обещал нам с Люсей «Шампанское».
– Конечно, дорогие мои, конечно… Но у меня, к сожаленью, только две руки.
– Так и займись сначала дамами, сынок, а потом – всеми остальными!
– Слушаюсь, батя… Вы ближе всех к кухне, принесите, пожалуйста, бутылочку – она в ведре под столом.
– Одну секунду! Вот, прошу… Открывать сам будешь или передашь в более надёжные руки?
– Разрешите мне? – предложил Пчелов. – Я по этой части большущий мастер… А ты, тёзка, не зевай – наливай! Может, вам тоже игристого, а, тётя Шура?
– Нет. Мы с Сан Санычем к буржуазным напиткам не привычны.
– Какое же оно буржуазное? Наше, «Советское»…
– Нет. Нам, если можно, немного беленькой…
– Это по твоей части, тёзка… Обслужи тёщу с тестем! Вот так… Молодец… А ты, Колян, чего вдруг замолк? Давай, командуй!
– Кто у нас в компании самый старший? Сан Саныч или Фёдор Алексеевич? – спросил Альметьев.
– Пожалуй, я, – Фролушкин поднялся с места. То же самое следом за ним поспешили сделать остальные. – Дорогие друзья, товарищи… Всего год, как я знаю Ярослава Ивановича Плечова, человека, хоть и молодого, но такого, о каких говорят – с большой буквы: любознательного студента, спортсмена, великолепного философа, который, я в этом ничуть не сомневаюсь, ещё прославит нашу отечественную науку. Рядом с ним – очаровательная Оленька, умнейшая, добрейшая хранительница домашнего очага… Они ещё не стали официально супружеской парой, но, мне кажется, что это знаменательное событие случится уже очень скоро… Счастья вам, мои дорогие дети, здоровья, любви большой и чистой на долгие, долгие годы.
– Горько! – разразилась криком толпа.
Ярослав смущённо прижал к себе такое желанное хрупкое тело и нежно коснулся губами губ.
– Ещё! Ещё! Мало! Мало! – жаждали продолжения гости, но его так и не последовало…
23
После двух часов непрерывного сидения за столом, хозяева наконец-то догадались объявить перекур. Но тут оказалось, что табачком из всей компании балуются лишь Сан Саныч Фигин и Владимир Филатенко.
Даже Вася Петров давно отказался от вредной привычки!
Устав от долгого воздержания, курильщики оккупировали широкий подоконник под единственным, в конце коридора, окном, и теперь весело попыхивали любимыми папиросками.
Остальные разделились на две половины: женскую и мужскую.
Первая осталась на кухне: мыть посуду, резать мясное ассорти и варить картошку, которой, как всегда не хватило.
Вторая под началом Фролушкина отправилась во двор, дабы и дальше заниматься любимым делом философов всех стран и народов – пустобрёхством.
Для начала обсудили международное положение. Война в Испании, встреча Гитлера с Муссолини, Антикоминтерновский пакт и конечно же агрессия милитаристической Японии по отношению к китайскому народу.
Ведь совсем недавно – 7 июля 1937 года – японские войска без объявления войны напали на станцию Лугоуцяо по Бэйпин-Ханькоуской железной дороге и возле старинного моста Марко Поло. После чего в одном лишь Нанкине было убито около четверти миллиона мирных жителей…
С самого начала конфликта Советский Союз протянул руку помощи Китаю, а 21 августа 1937 года и вовсе заключил с этой страной договор о ненападении, после чего красные соколы надёжно закрыли от врагов китайское небо.
Пчелов, без устали размахивая длинными руками, рекомендовал немедленно уничтожить островную империю. Альметьев был менее категоричен, но также не желал оставлять Стране Восходящего Солнца никаких шансов на выживание, и только Ярослав неустанно проявлял миролюбие, призывая к сдержанности и добрососедству. За что и был обозван пацифистом.
А профессор и вовсе молчал.
Пока дело не коснулось внутренней политики.
Подводя итоги двух первых пятилеток, молодые люди попыталась высказать некоторые критические замечания по состоянию дел в Стране Советов, иногда восхваляя при этом успехи её главного конкурента на мировой арене – США, но Фёдор Алексеевич убедительно, как говорится, с цифрами в руках, быстро разбил все их аргументы:
– За годы второй пятилетки мы построили четыре с половиной тысячи новых крупных промышленных объектов, и теперь СССР целиком обеспечивает необходимой техникой свою промышленность, сельское хозяйство и оборонную отрасль. Полностью прекращён ввоз из-за границы тракторов, сельскохозяйственных машин, паровозов, вагонов… Разве это не достижение?
Продукция всей нашей промышленности уже выросла более, чем в два раза по сравнению с 1932-м и почти в шесть раз по сравнению с 1913-м, самым удачным в истории России. Соединённым Штатам Америки, которые вы так расхваливаете, потребовалось для такого же роста почти сорок лет – примерно с 1890 по 1929 год!
Советский Союз недавно вышел на первое место по объему промышленной продукции в Европе и на второе место в мире, а наша доля в мировом производстве превысила 10 процентов. Для примера: доля царской России составляла не более трёх-четырёх процентов. Что это, как не бурный рост?
И потом… Разве вы не замечаете, что люди стали жить лучше, красивей одеваться, вкусней питаться? Взгляните хотя бы на наш стол.
