— Постойте! — спохватилась Маша, — У нас к вам куча вопросов! Как мы переносимся? Как узнать, в какое время мы попадем? Как сделать так, чтоб перенестись подальше?
— Сами, вы все должны понять сами, — отрезал Городовой и опять растворился в воздухе.
* * *
Понимать ничего не хотелось. Хотелось тишины. И чтобы никто не визжал, не размахивал саблей и не стрелял навскидку от седла.
Пока все так и было.
Насладившись тишиной (даже между собой не разговаривали, осмысливая последнее появление Городового), Мишка и Маша почувствовали, что хочется и еще кое-чего.
— Поесть бы! — мечтательно сказала Маша.
— И поспать, — поддержал ее Мишка.
— И одежду сменить…
Машка поняла, что так они скоро дойдут до причитаний, и резко поднялась на ноги. Голова закружилась, но она оперлась на стену. Мишка, недовольно ворча, поднялся за ней.
— Чего тебе не сидится?
— Давай осмотримся.
И нетвердыми шагами куда-то пошла. Честно говоря, не зная куда. Просто нужно пройтись, уложить все в голове. Слишком много произошло за последние несколько дней, а времени подумать все не было. Постоянная война.
Неожиданно Маша поняла, что ее ведут, крепко держа за локоть. Мгновением позже сообразила, что ведет ее Мишка. И рука у него такая… уверенная. Это было приятно, но как-то так, на заднем плане. На переднем было вообще пусто. Мысли мельтешили, но бестолково. Мишка чувствовал примерно то же самое: полный сумбур в голове и непривычное удовольствие от того, что он, как настоящий мужчина, ведет девушку…
Кстати, куда?
— А это что, Иван Великий? — очнулась Маша, ткнув пальцем в колокольню.
Они с Мишкой привычно напряглись, готовясь перенестись куда-нибудь вперед. Но ничего не произошло.
— Может, ошиблась? — предположил Мишка.
Действительно, церковь немного смахивала на знаменитую колокольню, но была заметно ниже. Маша сердито сбросила свою руку с Мишкиной и остановила озабоченную крестьянку, которая тащила на себе гигантский тюк.
— Добрый день вам! — обратилась к ней Маша. — Скажите, а это Иван Великий?
И снова ткнула в колокольню.
— Какой «Великий»? — буркнула женщина. — Лествичник! — и двинулась дальше с уксусным выражением лица.
Показалось, что она вот-вот добавит классическое: «Понаехали», но, видимо, для этого слова время еще не пришло.
Маша стряхнула с себя болезненно-сонное состояние и огляделась. В этот раз осмысленно и внимательно.
— Оп-па! — сообщила она, посмотрев направо. — Ого! — сказала, посмотрев налево. — Миш, ты посмотри.
Миша только глаза закатил.
— Слышь, мне сейчас только экскурсии по городу не хватало.
— Да ты посмотри, все соборы на площади уже есть! — воскликнула Маша. — И Успенский, и Архангельский, и этот… все время забываю, как называется…
— Угу, — поддакнул Миша. — И палаты Гранатовитые…
— Какие? — ужаснулась Маша.
— Я их в детстве так называл. Я думал, там сплошные гранаты.
— Склад гранат? — усмехнулась Маша.
— Нет, блин, — огрызнулся Мишка, — фруктовый сад. На самом деле я думал про камень гранат. Есть же янтарная комната? А это палата гранатовитая.
Маша уже собиралась расхохотаться, но Мишка внезапно стал суровым.
— Так, ладно, Соборную площадь мы узнали, нас никуда не переносит. Что дальше делаем?
— Знать бы, где мы, — задумалась Маша. — Вернее, мы знаем, где, знать бы, когда.
И тут ее осенило.
— Слушай! В этом соборе, в Архангельском, все цари похоронены, давай найдем свежую могилу.
— Зачем? — содрогнулся Миша.
— Посмотрим, кто последний похоронен. Может, вспомним, кто дальше царствовал. Да и вообще… Может, там год написан.
В соборе было тихо и холодно. Даже легкие шаркающие шаги ребят казались громким сиплым скрежетом.
— Иван Данилович, Великий князь Владимирский и Московский, — прочитал Мишка, — надо же… А только недавно с ним разговаривали!
— Семен Иванович, Великий князь Московский, Иван Иванович, Великий князь Московский, — прочитала Маша. — Этих мы, похоже, проскочили.
— Ну и ладно, — выдохнул Мишка. — А то я про них вообще первый раз слышу.
— Дмитрий Иванович, — воскликнул Мишка. — Во, мы ж как раз оттуда!
— Так тут после него, смотри, еще сколько народу, — вздохнула Маша. — Василий Дмитриевич, Василий Васильевич, Иван Васильевич, Василий Иванович…
— Слушай, может, это не все цари, может, это младшие братья?
— Нет, у всех написано «Великий князь Московский», — развела руками Маша. — Четыре князя… Допустим, они правили лет по тридцать… Значит, мы перенеслись примерно на сто двадцать лет вперед! — Маша замерла в ожидании переноса во времени, но опять ничего не произошло. — Слушай, Миш, нам нужно понять систему. Почему нас иногда переносит, а иногда нет, а? Как только поймем, мы начнем продвигаться гораздо быстрее.
— Нужно, кто ж спорит, — зевнул Мишка, утомленный логическими выкладками. — Но лично я б пошел и спросил у кого-нибудь. А то тут неуютно. И спросить не у кого.
Миша выразительно мотнул головой в сторону могил.
— Эти уже ничего не расскажут.
* * *
Уже в который раз они шли по Кремлю. Маша пыталась в каждом здании увидеть что-то знакомое, Миша рассматривал горожан и высматривал еду. Пока Маше везло больше. Кремль уже почти такой же, как в XXI веке, — может быть, слегка поновее.
Спасские ворота на месте, стены по-прежнему окружены рвом с водой. А вот пространство перед Кремлем расчищено от всех хилых и грязных деревянных строений, которые жались к его стенам в прошлых веках. Сейчас территория перед Кремлем выглядела почище и поаккуратнее. Картинку портили только следы пожарища — остовы выгоревших домов и пепелища. Правда, их шустро застраивали.
КОЕ-ЧТО ИЗ ИСТОРИИ. Москва в старину то и дело загоралась. А на сей раз наших героев занесло в 1547 год, известный многими пожарами. В апреле выгорела часть Китай-города, а через неделю сгорели кварталы за Яузой-рекой. В конце июня Москву охватил новый, особенно сильный пожар. Два дня полыхали Арбат и Кремль, уцелевшие в предыдущем пожаре части Китай-города, Тверская, Дмитровка, Мясницкая. После этого в городе, в котором проживало тогда около ста тысяч человек, найдено более 3700 обгорелых тел.
Веселый стук топоров перекрывался иногда налетающим гудением колоколов. Он стал громче и звучнее, чем даже при Дмитрии Донском. Начинала звонить одна колокольня — насколько могли понять Мишка с Машей, откуда-то из Кремля, — и ее голос тут же с готовностью подхватывали остальные, окутывая звуком весь город. Местные жители, впрочем, не обращали особого внимания на этот трезвон. Только изредка какая-нибудь озабоченная старушка крестилась на маковку колокольни или мастеровой бросал работу и усаживался отдыхать прямо возле рабочего места. Дождавшись следующего перезвона, он снова брался за дело. Судя по всему, колокола заменяли тут часы.
