Сашка неожиданно для всех, неожиданно даже для самого себя, не выдержав, поднялся и пошел со двора…
– Куда?… куда?… — закричал прерванный Викниксор: — Ах, да… Огрызки…
Уходили остальные. Андреев даже остановился около Викниксора и проговорил, кланяясь:
– Премного благодарю!
Сашка не видел этого, — он поднимался на лестницу,- но слышал викниксоров голос…
– Комедиант… шут, — кричал Викниксор. — А вы куда?… Иванов, Пешков, вы куда? Вы же не огрызки… Экие тоже. До конца досидеть не могут…
Собрание продолжалось…
2
– Ладно, заседай, сволочь, — бормотал в спальне Сашка: — заседай… Значит, огрызки… Отщепенцы… Ладно… так и запишем… Огрызки!… Я тебе покажу огрызков… Ты меня помянешь, стерьва… Помянешь…
Сашка в спальне не хромал, изображая болезнь, а бегал из одного конца в другой; бегал, злился и вдруг принялся ломать дверь, которая вела на чердак.
– Ты чего? — удивились ребята. — Что ты?… Что с тобой…
– Пошли к чертям… Уйдите…
Дверь была выломана. Сашка скрылся на чердаке, но через несколько минут выглянул обратно.
– Андреев… Поди-ка сюда…
– Чего тебе?
– Надо…
Андреев, вздохнув, поднялся с кровати. Сашка ему что-то сказал, Андреев кивнул довольно головой, вернулся в спальню, взял свою папку с бумагой, краски и прошел за Сашкой на чердак…
И если бы кто-нибудь, заинтересовавшись, поднялся теперь на шкидский чердак, он увидел бы, что Андреев, разостлав на досках чистый лист бумаги и ползая, выводит на нем большими буквами "БУНТАРЬ № 1" и внизу помельче: "орган учащихся школы имени Достоевского", увидел бы, что Сашка, пригнувшись над маленьким ящиком из-под макарон, быстрю что-то строчит па листках, вырванных из блокнота.
Но никто из шкидцев не интересовался чердаком, и подпольная редакция продолжала спокойно работать.
К вечеру шкидцы узнали, что готовится газета, и Сашку засыпали предложениями услуг; это было весьма кстати — он послал одного — Косатку, художника, — в "типографию" помочь Андрееву печатать, а остальных заставил писать заметки.
Узнал о газете и Химик, который, будучи выгнан на неделю из Шкиды, домой не пошел, а скрывался на кирпичиках. "С опасностью для жизни" он пробрался на чердак, чтобы предложить свой материал и проекты…
В это время Сашка чувствовал себя отлично: газета, размером в четыре листа, заполнялась самым свежим и занимательным материалом, а обилие сотрудников давало ему право подписать ее "редакторско-издательский комитет", что сделать было необходимо в виду возможности преследований…
Химик предложил комитету назначать от редакции — в каждый класс специального корреспондента, шкидкора, которому и поручать всю работу по собиранию материала и по разъяснению задач газеты. Этот проект всем понравился, и Химик, чувствуя, что достаточно расположил в свою пользу ребят, равнодушно осведомился у Сашки:
– Ну, а ежели стихи? — спросил он. — Стихи про природу?… Тогда как?…
– Тогда прямо в сортир, — ответил Сашка. — У нас газетка революционная… Тут лирику разводить нечего… Да ты не обижайся… Вот революционные стишки или сатирические куплеты — это другое дело… Это хорошо будет…
Химик сразу завял. Дело в том, что он давно мечтал увидеть в печати свои стихи, которых втайне насочинял целую тетрадь… Но уж такова судьба поэтов — зависеть от прихотей редакторов, а Сашка, как на зло, хотя и сам сочинял стихи, стихов не любил, а тем более лирических…
Через два дня, вечером, газета была готова. Передовица сухо и достаточно выразительно сообщала основную цель газеты: бороться с халдейским засилием и способствовать организации ребят; большая статья была посвящена итогам первой шкидской забастовки. Но особенно хлестким и забавным вышел фельетон "Почему их зовут халдеи".
Газетку решили вывесить с утра, а вечером Сашка получил из города от Иошки письмо, которое тот переслал ему через халдея Костеца.
"Здравствуй, дорогой друг Саша! — писал Иошка.- Твое последнее письмо наделало здесь, в колонии ссыльнопоселенцев, много шума. Кубышка прибежал в музей (мы поселились в музее) и закричал: "Сашка вернулся на дачу! Сашка издает газету!" Я, представь, даже покачнулся… Газету! В такое время!… Изменил, думаю, продался, какие-нибудь "Известия Шкидского совстара" строчит!… Но нет, одно название "Бунтарь" говорит за то, что газета твоя — боевая… Я очень рад за тебя, за твою мысль и твою решительность… Поздравляю и благословляю…
"Ты просишь материала — увы, в данный момент у меня ничего нет, и поэтому пришлю к следующему номеру"…
Сашка, прочитав письмо, выругался, но скорее для порядка, потому что втайне был доволен тем, что газета сделана самостоятельно и дело обошлось без "варягов…".
Утром газету вывесили… Сделали это незаметно, чтобы, только вернувшись с купанья, шкидцы увидели стенновку. И, конечно, едва очутились те на дворе, как сразу же столпились возле ярко разрисованной газеты, висящей на двери спальни старших… Из-за толкотни читать могли только три-четыре человека, которых притиснули к стене и на которых кричали:
– Эй!., вы!., грамотеи!., отходи в сторону!…
– Почитали и будет!…
– Читай вслух!… Эй, первые!…
Вперед протискался Будок, мигом навел порядок, водворил тишину и начал читать вслух… Передовицу прослушали спокойно, но едва принялись за заметки, как Шкида затряслась от хохота. Вдруг толпа вздрогнула, расступилась, и по проходу пробежал Кира.
– Что за скопление? — закричал он. — Разойдись!… Не толпись!…
– Сам разойдись, — заворчали ребята. — Видишь, газету читаем…
– Какую газету? — удивился халдей.- А!… "Бунтарь"… Почему "Бунтарь"?… — Он наклонился к газете, скользнул глазами по заголовкам, и решив, что это крамола, снял стенновку…
– Куда? Куда?… — закричал Будок, хватая его за руку. — Ваша газета?…
– Брось снимать — орали шкидцы. — Брось, говорят…
В воздухе запахло бунтом. Кира, держа в руках газету, успокаивал, как мог:
– Мне ее почитать… Почитать возьму… Вам все равно сейчас будет некогда… А потом я верну… Честное слово.
– Честное слово?…
– Честное слово!…
Это случилось без Сашки. Сашка имел все основания не доверять халдейскому честному слову и поэтому сразу после чая пошел в учительскую выручать газету…
Начал он с Киры. Кира сказал, что газета у Эланлюм. Эланлюм затопала ногами, закричала, что она все знает, что это все ионинская затея, что они никакой газеты не получат, а вечером приедет Виктор Николаевич и им попадет…
