С презрением отвернувшись, она скомандовала стоящему рядом носильщику:
— Берите портшез, Натаниел, и несите скорей, иначе я опоздаю.
Носильщики повиновались, и таким образом мисс Фаркуарсон удалилась, не удостоив более ни единым взглядом герцога Бэкингема, который настолько упал духом, что не пытался ни остановить ее, ни возобновить протесты. Он стоял со шляпой в руке, побледнев от гнева и закусив губу, мучимый сознанием, что она сорвала с него маску, выставив дураком и сделав объектом насмешек.
Стоящие на заднем плане лакеи изо всех сил пытались сохранять должную солидность, в то время как прохожие останавливались поглазеть на блестящего вельможу, которого весьма редко можно было видеть на улицах Сити с непокрытой головой и на собственных ногах. Ощущая их взгляды и приписывая им, возможно, несколько большую проницательность, нежели они имели в действительности, его светлость считал этих людей насмешливыми свидетелями своего унижения.
Охваченный приступом гнева, он топнул ногой, нахлобучил шляпу и повернулся, чтобы направиться к ожидавшей его карете. Но внезапно чья-то рука тисками сжала его правый локоть, а рядом послышался голос, в котором звучало удивление и кое-что еще.
— Сэр! Сэр!
Обернувшись, герцог увидел орлиные черты и изумленный взгляд полковника Холлса, следовавшего за портшезом и подходившего к нему все ближе, пока Бэкингем беседовал с девушкой, словно подчиняясь какому-то непреодолимому влечению.
Удивленный герцог окинул его взглядом с головы до пят, усмотрев в незнакомце в весьма потрепанной одежде всего лишь очередного очевидца его позора. Гнев Бэкингема, ищущий выхода, вспыхнул с новой силой.
— В чем дело? — прошипел он. — Как вы смеете прикасаться ко мне, милостивый государь?
Полковник, не дрогнувший, как сделали бы многие другие, при звуках этого резкого и вызывающего, словно пощечина, голоса и под взглядом бешено сверкающих глаз на бледном лице, просто ответил:
— Думаю, что я прикасался к вам и раньше, и вы восприняли это с большей признательностью, ибо тогда это пошло вам на пользу.
— Ха! И ваше теперешнее прикосновение призвано напомнить мне об этом, — с презрением бросил герцог.
Оскорбленный грубым ответом, Холлс в свою очередь бросил на него презрительный взгляд и молча повернулся на каблуках, собираясь удалиться.
Однако его поведение было столь непривычным и оскорбительным для того, с кем всегда обращались с глубочайшим почтением, что на сей раз герцог схватил его за руку.
— Минуту, сэр!
Они вновь очутились лицом к лицу, и на сей раз вызывающим было поведение Холлса. Черты герцога отразили удивление, смешанное с возмущением.
— Думаю, — заговорил он наконец, — вам что-то от меня нужно.
— На сей раз ваша проницательность вас не подвела, — ответил полковник.
Интерес герцога усилился.
— Вы знаете, кто я? — осведомился он после небольшой паузы.
— Узнал пять минут назад.
— Но вы, кажется, упомянули, что оказали мне однажды какую-то услугу.
— Это было много лет назад, и тогда я не знал вашего имени. Ваша светлость, возможно, об этом забыли.
Своим презрительным тоном он внушал уважение и внимание тому, кто сам привык презирать других. При этом в герцоге пробудилось любопытство.
— Вы не поможете мне вспомнить? — почти любезно предложил он.
Полковник мрачно усмехнулся. Бесцеремонно стряхнув герцогскую руку со своей, он отодвинул назад светло-каштановые локоны, обнажив левое ухо и сверкавший в нем рубин.
Бэкингем уставился на него, затаив дыхание от изумления.
— Как к вам попала эта драгоценность? — спросил он, впившись глазами в лицо полковника, который ответил, подавив чувство оскорбления:
— Его подарил мне после битвы при Вустере один никчемный бездельник, чью жизнь я счел достойной спасения.
Как ни странно, герцог не возмутился. Очевидно, удивление временно подавило в нем все другие эмоции.
— Так это были вы! — Его взгляд не отрывался от худого лица собеседника. — Да! — добавил он после паузы. — Тот человек был такого же роста, и нос у него был такой же, как у вас. Однако в других отношениях вы ничем не напоминаете офицера армии Кромвеля, который помог мне той ночью. Тогда у вас вместо локонов была короткая стрижка, как требовало благочестие[65]. И все же это вы! Как странно встретить вас снова! — Его светлость внезапно задумался.
— Они не могут ошибаться! — пробормотал он, продолжая сверлить полковника взглядом из-под нахмуренных бровей. — Я ждал вас. — И герцог вновь повторил загадочную фразу: — Они не могут ошибаться.
Теперь настала очередь Холлса удивляться.
— Ваша светлость ждали меня? — переспросил он.
— Все эти долгие годы. Мне было предсказано, что мы встретимся снова, и что наши судьбы будут тесно связаны.
— Предсказано? — воскликнул Холлс, сразу же подумав о собственном суеверии, вынуждавшем его хранить драгоценность, несмотря на все удары судьбы. — Как предсказано? Кем?
Вопросы, казалось, пробудили герцога от размышлений.
— Сэр, — сказал он, — мы не может беседовать, стоя здесь. И мы встретились после стольких лет не для того, чтобы тут же расстаться.
Его манеры вновь стали властными.
— Если у вас есть дела, сэр, вы можете отложить их ради меня. Пойдемте!
Герцог взял полковника под руку, приказав по-французски двоим из ожидавших лакеев следовать за ними.
Ошеломленный и охваченный любопытством Холлс, не сопротивляясь, позволил увести себя, словно человек, влекомый самой судьбой.
Глава тринадцатая. ПРИЗНАТЕЛЬНОСТЬ БЭКИНГЕМА
Герцог Бэкингем и человек, которому он был обязан жизнью, сидели вдвоем в комнате, занимаемой его светлостью на верхнем этаже гостиницы в конце Патерностер-Роу. Много лет назад, в ночь после битвы при Вустере, когда Бэкингем лежал раненый на поле сражения, он стал добычей двух шакалов в человеческом облике, обиравших живых и мертвых. Юный герцог, учитывая его состояние, достаточно храбро защищался от грабителей, пока один из них не повалил его, а другой не занес над ним нож, дабы положить конец его существованию. И в этот момент из мрака появился молодой Холлс, случайно оказавшийся поблизости. Его тяжелый клинок раскроил череп негодяю, занесшему нож, обратив второго бандита в бегство. Затем, полунеся-полуподдерживая спасенного им красивого раненого юношу, офицер Кромвеля доставил его в коттедж йомена-роялиста[66]. Обо всем этом размышляли сейчас спасенный и спаситель, сидя друг против друга.
