– то неотложном деле, и, срочно вызвав такси, поспешно прощалась и уезжала с чувством счастливого, а, главное, своевременного освобождения.
Проводив очередную жертву, Сара Вульфовна гладила по голове старого мраморного дога Нерона, обожавшего свою хозяйку со всей преданностью собачьей души, подходила к позолоченной клетке, в которой сидел её любимый попугай Арик, и, удовлетворённо разводя руками, спрашивала:
– Арик, ты можешь представить себе хозяйку, которая протирала бы пыль в доме через день?
В ответ на каждый заданный вопрос Арик оглушительно крякал и поднимал крылья, показывая своё изумление.
– Я тоже удивлена. И при этом ещё думать о каких – то детях… Ну скажи мне, как может женщина не знать, при какой температуре надо включать увлажнитель воздуха? А яйца Фаберже? Не запомнить с первого раза порядок, в котором они должны стоять на полке? Ну я не знаю…
Беседуя с попугаем, Сара Вульфовна исподтишка поглядывала на сына, следя за цветом его ушей, а так же за амплитудой покачивания его правой ноги, возлежащей на левом колене. Если никаких изменений в этих чутких органах не происходило, она была вынуждена включать тяжёлую артиллерию.
– Арик, а ты тоже считаешь, что величина горки в ложке кофе, который варят для мужчины, обязанного иметь твёрдую руку, не имеет никакого значения? Вот видишь, даже ты понимаешь, что её размер может запросто погубить его карьеру и вообще всю жизнь. Поднявшееся давление, и, как следствие, хотя бы одна нарушенная грань бриллианта может привести к настоящей катастрофе, потому что доброе имя ювелира вернуть гораздо труднее, чем утерянную любовь и даже богатство.
Это вариант являлся самым беспроигрышным. Нога Адама Викентьевича начинала нервно подёргиваться, взлетая от пола всё выше и выше, а уши приобретали цвет морковно – свекольного сока.
Это означало, что костёр любви потушен, не успев как следует разгореться. Сара Вульфовна удовлетворённо кивала, исправляла нарушенный порядок в ряду шедевров Фаберже, проверяла градусники, висевшие в каждой комнате, и клала на стол перед сыном точную копию альбома с рисунками и фотографиями работ его прадедов, славной династии придворных ювелиров, начавшейся со времён Екатерины Великой. Оригинал альбома лежал под стеклянным колпаком, оснащённым датчиками температуры и влажности. Рассматривая работы своих прославленных предков, Адам успокаивался, приходя в себя после очередной потери, и воодушевлялся на изготовление нового произведения ювелирного искусства, которое должно было увековечить имя его очередной потерянной возлюбленной.
К Надежде Семёновне, (в далёком прошлом тоже проходившей тест его достопочтенной матушки, чтоб она была здорова), Адам Викентьевич явился с огромным букетом алых роз. Войдя в дом, он обвёл присутствующих пронзительным взглядом. Так дирижер оглядывает своих оркестрантов, призывая их собраться и сосредоточить своё внимание на нём. Он улыбнулся спешащей к нему имениннице и вручил свою тросточку с головой дракона, выточенной из слоновой кости, стоящему рядом с ним Родьке. Потом принял в свои объятия именинницу, расцеловал в обе щёчки, и, поздравив с днём ангела, вручил цветы и чёрную бархатную коробочку с золотыми серёжками. Затем стал неспешным шагом обходить всех остальных дам, выстроившихся перед ним в неширокий полукруг. Перед каждой он раскланивался, умудряясь при этом сохранять совершенно прямую осанку и целовал ручки, как настоящий джентльмен.
Когда подошла очередь Стеши, он едва на неё взглянув, поклонился и уже совсем было собрался приложиться к ручке, как вдруг, остановившись на полпути, на миг задумался, словно вспоминая, где мог видеть её раньше, и, не выпуская руки, пристально посмотрел ей в лицо. В его взгляде читалось откровенное изумление.
Стеша подумала, что он заметил на её руке грязь, так как раз перед его приходом помогала на кухне, и, покраснев, попыталась её отнять. Но он держал кончики её пальцев достаточно крепко. Стеша слегка отклонилась назад и вправо, чтобы взглянуть на свою руку со стороны, но Адам Викентьевич прикрыл её ладонью своей второй руки, и, сощурив глаза, продолжал рассматривать её хозяйку в упор, словно художник, задумавший написать с неё портрет. Поняв, что этот затянувшийся момент стал заметен для всех, Стеша окончательно стушевалась, и, извинившись, выдернула руку и убежала на кухню. Там она стала оглядывать себя в зеркало. Её сердце бешено колотилось от непонятной тревоги.
– Что с тобой? Ты не заболела? – спросила Софья Николаевна, накладывавшая в тарелку маринованные грибы.
– Да нет, всё в порядке… – ответила Стеша.
– Ты вся красная, как рак.
– Этот ювелир или кто он там… Он какой – то странный.
– Есть маленько. А что он сделал на сей раз?
– Рассматривал меня так, словно у меня что – то выросло на лбу.
– Не обращай на него внимания. Как и все творческие люди, он немного с приветом. Бери – ка вот это блюдо и неси на стол.
Весёлое застолье длилось почти до самого утра, один Родька ушёл домой сразу после того, как покушал. Именинница была в ударе. Адам Викентьевич произносил длинные тосты, восхвалявшие её цветущий вид, весёлый нрав и кулинарный талант, не забывая следить за тем, чтобы все рюмки исправно опустошались. Коллеги и соседки пели песни своей молодости. Стеша с Софьей Николаевной, позволив виновнице торжества сбросить фартук, взяли обязанность по обслуживанию гостей на себя. Каждый раз, хлопоча возле стола, Стеша ловила на себе испытующие взгляды Адама Викентьевича. Они смущали и усиливали тревожное предчувствие, не покидавшее её в последние дни.
Утром, с трудом поднявшись после бессонной хлопотливой ночи, Софья Николаевна со Стешей выпили чаю и стали собираться в город. Они ещё вчера договаривались пройтись по бутикам, чтобы присмотреть для Стеши концертное платье. Судя по звукам окарины, доносившимся из сада, Родька уже приступил к занятиям. В первом же магазине, увидев ценники с пятизначными числами, Стеша ужаснулась.
– Софья Николаевна, пойдёмте отсюда. Мне на такое платье не заработать и за год.
– Да, дороговато. – согласилась Софья Николаевна, – без спонсора тут не обойтись.
– Ни за что! – возмутилась Стеша, – ни о каком спонсоре не может быть и речи!
– Уж не думаешь ли ты, что я предлагаю тебе стать чьей – то любовницей?
– Нет, просто не хочу ни перед кем быть в долгу.
– Спасибо и за это. Конечно, в наше время этот вариант выбирают многие, но я такие вещи не одобряю, так же, как и ты. Слава богу, на белом свете ещё есть достаточно порядочных людей, готовых помочь ближнему ради искусства.
– Да где ж их найти?
– Да, находить их с каждым разом становится всё трудней. Может, стоит обратиться к Адаму Викентьевичу? Я думаю, претендовать на роль твоего любовника он не посмеет, а предложить ему стать меценатом для начинающих талантов вполне возможно. Денег у него предостаточно.
– Нет. Я найду себе ещё одну работу, возьму кредит и куплю всё сама.
– Ни на какую вторую работу устраиваться
