эта веточка Соляного пути или Чумацкого шляха встречалась с дорогой из Крыма. И там была переправа через Днепр. А дальше шли две дороги по обеим сторонам реки. В этих самых Ярмаках, некоторые солевозы почему-то любили останавливаться на отдых.
Напротив Каховки на Днепре был почти остров, протока делающая его таковым иногда умудрялась пересыхать в конце лета, и переправа состояла из двух частей, сначала на него, а затем на другой берег. Нижнее течение Днепра от самого Никополя представляло из себя сплошные протоки и многочисленные острова между ними. Никаких постоянных селений на этих островах естественно не было.
По любому место от Каховки до этого самого Британа было хлебное и не понятно, почему еще никто не купил эту землю.
Думаю причина была в том, что кругом дикие безводные пески по которым гуляют суховеи и никто не верить, что там может что-нибудь культурное расти. Но я то знаю, что там будет город-оазис Новая Каховка и зазеленеют поля, где будут снимать большие урожаи. Правда для этого для подачи воды из Днепра будет построен Северо-Крымский канал. Таких глобальных планов я пока на те края не строю, но вот организовать подачу воды из Днепра для своих нужд вполне можно.
Осуществление этого проекта я у меня было под большим сомнением, денег туда надо вбухать немерено. Но возникшая проблема с имением новоиспеченного шурина похоже заставит меня этим заняться.
Когда мы решили все вопросы с семьей Каримовых и довольные собой выехали на дорогу в Казань, в моей головушке созрел такой план.
Во-первых, деньги будут заемные. Желающих меня кредитовать море. Один придворный банкир, их сиятельство господин барон, чего стоит. В деревне Николая около тысячи душ, всякого пола и возраста. На круг за одного человека я ему дам сто рублей. Всего получится сто тысяч. Если потребуется, помогу продать и землю. Но с этим проблем не будет никаких. Окрестные башкирско-татарские «товарищи» купят её только предложи. Отношения с ними после этого станут десять баллов. Глядишь еще и пригодятся.
Эти сто тысяч опять же у Николая можно будет и занять, чего они будут мертвым грузом лежать. Землю я хотел, не мудрствуя лукаво, просто купить. Её часть возможно уже кому-то и выделили, правительство там ввело какие-то льготы и выплаты за освоение этих земель, но я сам этим заморачиваться не буду, если удастся договориться с Натальей Петровной о продаже крестьян, то предложу заняться этим делом господину Охоткину. А он на месте уже сам во всем разберется.
Третьей проблемой был внезапно свалившийся на голову крестный, уж очень заманчиво его к себе на службу заманить. Эту проблему я думаю удастся решить быстрее всего, на все сто уверен, что от моего предложения он не откажется.
Всю дорогу до Казани Сергей Федорович мне рассказывал о Дальнем Востоке и Америке. За свои десять с лишним лет он побывал практически везде в огромном районе планеты. На западе границей его странствий был Иркутск и Лена, на севере — берег Северного Ледовитого океана, на западе — вся Аляска до британских владений, включая Скалистые горы со всеми их северными продолжениями и вожделенный Клондайк тоже, на юге — Калифорния до будущего Сан-Франциско, Гаваи, все Курилы, север Хоккайдо и Сахалина и весь Амур.
Я даже сначала ему не поверил, в известной мне истории многие эти края русские обследуют немного позднее. Например до интереса русских властей об устье Амура еще лет двадцать, а о результатах тех же русских казаков 17-ого века уже забыли, мой крестный там побывал по собственной инициативе и еще неизвестно как к этому отнесутся высокие власти. Государь Николай Павлович самостоятельность ой как не любит.
Но все равно мне было совершенно не понятно, почему о таких на самом деле выдающихся достижениях, ничего в моей прошлой жизни не известно.
Ответ на мой вопрос нашелся на переправе через Каму в Елабуге. Десять дней назад на ней случилась катастрофа и в реке утонул целый паром, переправляющий путешествующих с левого берега на правый.
В камской воде погибло почти двадцать человек. Одну из карет вытащили из воды и она сиротливо стояла около переправы. Увидев её, Елена Ивановна, жена капитана, чуть не упала в обморок. Именно в этой карете они ехали от Челябинска до Уфы и если бы не задержались, то поехали и дальше.
Вот и ответ на мучивший меня вопрос, в той моей первой жизни капитан-лейтенант Берсеньев утонул в Каме вместе со своим багажом, дневниками и картами.
У меня даже начали трястись руки, когда я осознал значимость происшедшего. Вот мое появление здесь в 19-ом веке первый раз точно может изменить известный мне ход истории.
Сам Сергей Федорович к случившемуся отнесся спокойно и по-философски. Он нежно обнял супругу и проговорил:
— Леночка, было бы не считается. Конечно всех этих несчастных жалко, но с нами же ничего не случилось.
Все мои действия и решения Наталья Петровна одобрила, про татарскую семью даже не захотела слушать, а моё предложение продать крестьян, встретила на ура.
— Вы знаете, Алексей Андреевич, какая это обуза для меня. Николенька там ни разу не был и никакого интереса к имению не проявляет. Оно конечно приносит неплохой доход, но я туда смертельно боюсь ездить. После каждой поездки недели две плохо сплю, всё кошмары снятся и вспоминаются бабушкины рассказы о Пугачевском бунте.
Наталья Петровна дрожащей рукой перекрестилась, достала свою дорожную икону и тихо прочитала Господню молитву.
Помолчав немного, она обычным спокойным голосом продолжила.
— А деньги за крестьян мне не отдавайте, Соня пишет, что свои деньги вы в какое-нибудь дело вкладываете. Вот и Николенькины тоже вложите, а он когда вернется сами с ним и рассчитаетесь.
Такого исхода нашего разговора я конечно не ожидал. Мы тут же составили все бумаги о наших договоренностях, решив что окончательно крепостные акты оформим в Новгороде, после возвращения туда Натальи Петровны. Заем у Сониного брата оформили под пять процентов годовых.
В Уфу я сразу же послал весточку и предупредил, что скоро от меня приедут люди для подготовки переезда.
Наталья Петровна не спеша поехала домой, а мы немного побыстрее в Арзиново через Буинск, Ардатов и Починки.
В Казани я нанял хорошую комфортабельную карету для семьи капитана Берсеньева, дети уже совершенно измучились в дороге и постоянно капризничали.
После той злосчастной переправы в Елабуге Елена Ивановна с каким-то ужасом ждала очередной переправы через Волгу и пока паром неторопливо преодолевал волжскую гладь, сидела с закрытыми глазами, судорожно сжимая руку мужа.
Вероятно ей было очень стыдно передо мной, после переправы она смущенно улыбнулась и тихо сказала.
— Мне,
