На ее счастье (или несчастье), садиться не пришлось — Незер несли в носилках, словно хрупкий сосуд, даже не раскачивая.
Незер решила в следующий раз (она не сомневалась, что такой будет) сообщить незнакомцу, зачем и куда едет. Должен же он знать, что она родила сына и теперь спешит забрать малыша из храма Сета. Хотела, но ничего не сказала, поскольку говорить было некому — незнакомец не появлялся.
В первый же день Незер обратила внимание на отсутствие детей на улицах. Везде: в Кене, в Дандаре, даже в Городе Мертвых — мальчишки играли, гонялись друг за дружкой, поднимая пыль и визжа, а здесь никого.
— Юсеф, а где дети?
— Какие дети?
— Мальчики, девочки… какие еще бывают дети?
Незер не знала, можно ли спрашивать Юсефа о своем сыне, решив осторожно обойти эту тему.
— Дети учатся. Вон, смотри.
Это была странная процессия. Стайка мальчишек, впрочем, одетых в маленькие схенти из отменного льна, куда-то шла в сопровождении двух взрослых. Незер впилась глазами в мальчишек, словно среди них мог быть ее малыш.
Одинаковые головки с локоном над левым ухом, одинаковые схенти, одинаковые сандалии.
— Что это у них на голове?
— Локон? Это обозначение детства. Когда мальчик повзрослеет, локон сбреют.
— А почему все одинаковые?
— Чтобы никому не было обидно, что у другого схенти лучше.
Незер вспомнила собственное детство в храме, там тоже были одинаковые рубашечки и калазирисы, чтобы никто не обижался. Даже ленты в волосах одинаковые.
— А где их родители?
— Здесь никто из детей родителей не знает. Если женщина рожает ребенка в Доме детей, то его сразу забирают.
— Но кто же их кормит?
— Те, кто родили, и кормят, только каждый раз женщине приносят другого ребенка, чтобы не поняла, какой именно ее.
— Зачем?!
Юсеф пытался объяснить:
— Каждая женщина будет стараться для своего ребенка.
— Правильно, она же мать!
— А другие дети при этом будут страдать. А так все получают одинаковую еду, одежду, одинаковое внимание.
— А совсем маленькие где?
— Я же сказал, что их кормят и за ними ухаживают в Домах детей.
Сердце Незер сжалось, ее малыш вот так же сосал грудь чужой женщины и получал равное с другими внимание?!
— Я видела, как женщину выгнали за то, что она не хотела отдавать своего ребенка…
— Да, крестьяне могут рожать дома и воспитывать детей до трех лет, но потом их обязательно отдают в общие Воспитательные дома, где обучают в за висимости от способностей. Те, кто умней, становятся чиновниками, управляющими, жрецами, писцами, хранителями знаний… Кто менее талантлив и усидчив, будут работать в мастерских, а кто-то и в поле.
Незер вспомнила Менеса и не удержалась, чтобы не возразить:
— Разве в мастерской не нужен талант?
— Не во всякой. Там, где делают новые вещи, которые никто раньше не делал, — да, а если только повторяют чужое, много раз повторенное до них, то необязательно, достаточно просто старания.
Он был прав, но Незер мало интересовали чиновники Сета, и куда больше ее собственный сын. Она расспрашивала и расспрашивала о детях, о том, где их содержат, как охраняют, часто ли выводят на прогулки. Чтобы Юсеф не заподозрил дурного, спрашивала о воспитании и обучении.
Здесь не было рынков.
— А где же люди обмениваются плодами своего труда?
— Какими?
— Один собрал финики, — кивнула Незер на пальму, гроздья фиников на которой, казалось, скоро коснутся голов проходящих под ней людей, — а другой вылепил горшок… у третьего есть овца, четвертый соткал ткань… Где им обменяться? Не может же один человек хорошо делать все? Да и заниматься всем не может.
— И не занимаются. Ты права, кто-то ткет, кто-то собирает финики, кто-то работает в поле, растит цветы, выкладывает камнем дорожки, лепит горшки… И все несут результаты своего труда в закрома Сета. А уже оттуда они распределяются — каждому то, что нужно и сколько нужно.
Незер усомнилась:
— А распределяет кто?
— Специально назначенные чиновники. Одни чиновники ведают сбором, другие распределением, третьи раздачей, четвертые воспитанием детей…
— Но если чиновник ошибется или… или окажется нечестным?
Юсеф хмыкнул:
— Ошибку исправят, а вот нечестным быть никто не рискнет, Сет не позволит. В подвалы Упуата попадают редко, но все о них знают.
— Кто такой Упуат?
— Тебе лучше не знать. Не нарушай правила, и все будет хорошо. Поверь, здесь нет голодных или обиженных, но нет и бездельников. А еще — несогласных с правилами. Ты видела, как поступают с теми, кто не согласен.
— А почему диски у всех разные?
— По заслугам. Кто больше и лучше трудится, более приближен к Упуату или Сету, у тех знак выше.
— Мой высокий?
— Твой — да. Самый высокий.
— Почему? Чем я заслужила?
— Это приказ.
— Сетмет помог?
Юсеф как-то странно покосился на девушку, но кивнул:
— И он тоже.
Незер в очередной раз мысленно поблагодарила жреца. Теперь он не казался ей таким противным и жадным. За такую помощь можно бы запросить в десять раз большее количество шетитов.
Она еще несколько раз слышала это имя — Упуат. Его произносили шепотом, и по реакции окружающих Незер понимала, что страшнее, чем оказаться в застенках Упуата, ничего быть не может.
Но кто такой Упуат, Юсеф не объяснял. Ответил лишь на один вопрос:
— А мой диск от него может защитить?
— Твой — да.
Незаметно добрались до Нефера.
Увидев сначала зеленые, а потом красные с черным горы, Незер невольно ахнула и подумала: «Сюда бы Менеса!»
Здания Нефера раскинулись по нескольким высоким холмам на берегах большого озера между горами. Голубизна воды, зелень деревьев и кустов, разноцветные здания на фоне разноцветных гор — и над всем этим огромный дворец, больше похожий на еще одну черную гору… А еще благоухание многочисленных цветов.
Незер уже привыкла, что здесь в горах чистый воздух напоен многочисленными цветочными ароматами, но Нефер не просто пах, он благоухал каждым клочком своей территории. Фруктовые деревья, многочисленные кустарники, у которых цветение одних сменяло цветение других, пение птиц и аромат цветов… Как же это отличалось от того, что она видела до сих пор! Даже не занесенная песком Харга никогда не была столь благоухающей. Даже в храме Хатхор в Дандаре не было такого количества цветов.
Невольно мелькнула мысль: вот тебе и бог тьмы…
Юсеф позволил ей любоваться, выйдя из носилок. Незер уже не была ни замотана, ни намазана, она вся светилась, излучая здоровую красоту, вполне гармонирующую с красотой окружающего ее пространства.
