Вместе с тем, Джанибек прекрасно понимал, что если он будет вести себя дерзко и ничего не скажет казакам, то его просто убьют за ненадобностью.
Все эти мысли молнией пронеслись в его голове, и он был готов к разговору с атаманом казаков, который не замедлил явиться в сопровождении толмача-татарина.
- Кто ты и какую должность занимаешь в войске хана? – перевел толмач вопрос атамана.
Джанибек решил скрыть то, что он является темником и ближайшим сподвижником хана, и представился тысячным.
Атаман казаков скептически поглядел на его богатый наряд и украшенные золотой насечкой доспехи и с ухмылкой полуутвердительно сказал:
- Ата – туман, Джанибек ?
Не давая ему возможности задать новые вопросы, Джанибек заговорил скороговоркой, так что толмач еле успевал переводить:
- Вас слишком мало, чтобы сражаться с войском хана! Пусть вы убьете полторы - две тысячи наянов, но сами погибнете под копытами лошадей. Войско хана в сорок раз превосходит вас по численности. Вы безумцы, если хотите вступить в бой при таком перевесе. Пока не поздно, уходите, а я в обмен на свою жизнь, уговорю хана не преследовать вас. К тому же, вас будет при движении постоянно сдерживать полон, так что далеко вы не уйдете. Конница хана все равно настигнет и вас, и отбитый полон, и вы все погибнете. Я же даю вам шанс уйти и спасти и своих казаков, и полон. Думайте!
Заруба задумчиво посмотрел на Джанибека и сказал:
- Дорого же ты ценишь свою жизнь, темник.
Однако, несмотря на твое предостережение, мы начнем сражение, а ты будешь свидетелем того, как умеют биться и умирать казаки. А самое главное, я узнал – хан не будет искать обходных путей, а попытается нас уничтожить. Что мне и нужно было знать наверняка.
В это время глаза Джанибека округлились от ужаса, а голова ушла в плечи. Побелевшими от страха глазами он смотрел за спину Гната.
Заруба оглянулся и увидел Тунгатара, который медленно приближался к ним, усевшись в седло, по- турецки скрестив ноги. Его глаза неотрывно смотрели на пленника и это были глаза волка.
Гнат не хотел убивать Джанибека, но едва он повернул к тому голову, как в воздухе тонко просвистело копье и пронзило шею темника.
Джанибек так и умер с выражением смертельного ужаса на лице.
- Эта его привела на нас турок, чтобы та рубал нас! – коротко сказал Тунгатар, спрыгивая с коня. – Его – правий рука Саипки, его вся воля сполняла ханский.
- Людишка вся нашия готова, - продолжал Тунгатар, как ни в чем ни бывало, - вися поставлена, гиде должин стоят. Полон уведен и спрятана. И карошь новост – пришель наша стада. Типеря кушать есть чиго будет.
Заруба все больше и больше проникался уважением к этому немногословному, мужественному и, по-своему преданному, воину. Хотя Гнат понимал, что в другой ситуации, если будет на то воля хана Едисанской орды, Тунгатар так же мужественно и преданно воле своего повелителя будет биться с казаками, как это уже бывало не раз. Но уважение воина к воину не подвластно ханам и атаманам, и рождается из отваги их сердец и оценки боевых качеств друг друга. В свое время Тунгатар имел возможность лишить жизни его – Зарубу, но не сделал этого, оттого что видел его самоотверженность в бою и оценил то, что противник обладает такими же бойцовскими качествами, как и сам. Сближало и то, что оба прошли испытание волком. И хотя ни один, ни другой не делали попыток сблизиться, а тем более предложить дружбу навеки, какое-то молчаливое согласие протянулось между ними, и понимание с полуслова, полувзгляда.
А в стане врага зрела паника…
Саип-Гирей, узнав об исчезновении своего верного Джанибека, был вне себя от ярости. Он кричал и топал ногами, рассылая во все стороны дозоры на поиски темника. Но все вернулись ни с чем, не обнаружив никаких следов.
И только один дозор, которым командовал десятник Курмай, вернулся с докладом о противнике. Он не пошел, как все остальные дозоры, далеко в степь, искать следы отхода большой группы всадников. Курмай, зная отвагу казаков и их непредсказуемость, решил, что они вовсе не покидали место нападения на передовой отряд наянов, а затаились и ждут, пока татары начнут движение, чтобы снова напасть на них.
Курмай повел свой дозор в обход балки, в горловине которой был разбит головной отряд и отбит полон. И вскоре, пройдя не более двух верст с гаком, он обнаружил на гребне увала казачьи пикеты.
Наяны спешились и увели коней, а Курмай отправил троих разведчиков с заданием – обойти пикеты и обнаружить основные силы казаков.
Извиваясь ящерицами в высокой траве, наяны исчезли в густых зарослях терновника, окружающих балку.
Ждать пришлось долго, но затянувшееся ожидание оправдалось: разведчики обнаружили казаков, растянувших свои силы вдоль шляха, образовав мощный огневой рубеж.
Задача была выполнена, и Курмай повел свой десяток в стан для доклада хану, не думая, что обнаружил только часть сил казаков, причем, часть меньшую. И что остальные силы, готовые для решающего удара, рассредоточены в соседних балках, и только и ждут сигнала, чтобы включиться в битву.
Саип-Гирей внимательно выслушал харабарчи и задумался. Он ясно представлял себе план атаки и разгрома казаков, но что-то в этой ситуации настораживало коварного и хитрого хана. Ему очень не хватало сейчас Джанибека, который всегда был хладнокровным и рассудительным военачальником и никогда не принимал поспешных решений. Этим он и отличался от вспыльчивого, склонного к скоропалительным действиям хана. Его спокойствие и обстоятельность в принятии военных решений уравновешивали взрывной характер хана и служили основанием для победы в сражениях.
И теперь, лишенный поддержки Джанибека, хан никак не мог решить – атаковать врага или уйти в обход шляха степными дорогами, избежав нового столкновения с казаками.
Саип-Гирей призвал мурз и сообщил им о своем решении атаковать противника, но сказал и о том, что казаки готовы к встрече со стороны шляха. Чтобы отвлечь их от забот о своем тыле, мощный отряд наянов должен будет идти на приступ с дороги, что приведет к большим потерям, так как противник приготовил вдоль шляха стрелков с огневым боем, которых поддержат буджакские ногайцы своими метательными копьями. Будут ли оправданы высокие потери среди наянов победой над сравнительно небольшим отрядом казаков и ногайцев, такой вопрос задал хан своим мурзам.
