Она повернулась к нему лицом и увидела, как сверкнули в сумраке его очки.
— Знаешь, — неловко начал он, — Хепзеба нашла себе место. Одному фермеру нужна домоправительница, и он согласен взять ее вместе с мистером Джонни. Ферма эта стоит на возвышенности, деревьев там, к сожалению, мало, но зато место уединенное, а это для него самое главное. Ему там будет хорошо.
— Да, — согласилась Кэрри без особого энтузиазма.
— Поэтому, можно сказать, все хорошо, что хорошо кончается, — заключил Альберт.
— Ты в это веришь? — спросила Кэрри.
— Не знаю. — Ему явно было не по себе, и она вдруг испугалась. Неужто он видел, что она натворила? Но он лишь сказал: — Будем друзьями, Кэрри.
На это ответить было нетрудно:
— А разве мы не друзья, Альберт?
Конечно, друзья, и они обещали писать друг другу.
— Ты должна написать первая, — сказал Альберт. — На адрес мистера Моргана.
Кэрри засмеялась, но он был настроен серьезно.
— Я не буду тебе писать, пока не получу письма. И если ты не напишешь, я пойму.
— Что поймешь? — спросила Кэрри, но он лишь сделал гримасу и ничего не ответил.
Им, казалось, овладела какая-то странная застенчивость. Когда они пошли домой, он не предложил проводить их, но Кэрри не обиделась. От волнения ей было трудно разговаривать.
— Мистер Джонни проводит вас до насыпи, — предложила Хепзеба, но Кэрри помотала головой.
— Не нужно. Я больше не боюсь.
Она не боялась даже в самой гуще леса, среди темных тисов, даже когда раздался тот тихий, мягкий вздох, который она слышала, когда шла по этой дороге впервые. Словно кто-то возится и дышит…
Ник шел на несколько шагов впереди. Кэрри замерла и прислушалась, но ей не было страшно. Теперь этот звук успокаивал, словно лес стал ее другом.
Они бежали вдоль железной дороги.
— Мы опаздываем, — задохнулась Кэрри. — Хорошо бы, тетя Лу не сердилась на нас.
— Не будет, — отозвался Ник. Лукаво прищурив глаза, он искоса взглянул на Кэрри и захихикал.
— Не понимаю, что здесь смешного, — заметила Кэрри, и тогда он так расхохотался, что не мог дальше бежать. Он согнулся и, схватившись за живот, все хохотал и хохотал.
— Перестань, пожалуйста! — крикнула Кэрри. — Я и сама знаю, что она не будет сердиться. Я это знаю, дурачок! Я хотела сказать, что она может беспокоиться. А это гадко с нашей стороны. В последний вечер!
И она решительно зашагала вперед. Он тотчас догнал ее и взял за руку.
— Честное слово, Кэрри, тетя Лу не будет беспокоиться, — чересчур покорно сказал он.
И действительно, она не беспокоилась. Не могла беспокоиться, потому что ее не было дома. Везде горел свет: в лавке, в коридоре, в кухне…
— Не экономит электроэнергию! — испуганно сказала Кэрри. — С ума она, что ли, сошла? Хорошо, что мы пришли раньше мистера Эванса.
На кухонном столе их ждал ужин: тарелка с хлебом, накрытое салфеткой жаркое и кувшин с молоком, а к нему была прислонена записка.
— Это ему, — сказал Ник, не сводя глаз с Кэрри. Он обхватил себя руками, словно стараясь не выпустить из себя свою тайну, но от волнения слова сами вырвались наружу.
— Она уехала, — крикнул Ник. — С майором Кэсом Харпером. Скоро они поженятся.
— И ты знал? — закричала Кэрри. — Николае Уиллоу! Почему ты мне не рассказал? Я тебя сейчас ударю!
Она сжала кулаки, но Ник только засмеялся и на всякий случай перешел на другую сторону стола.
— Ты могла бы рассказать мистеру Эвансу.
— О, Ник! Неужели она так считала? И поэтому сказала только тебе?
Он взглянул на ее лицо и перестал прыгать.
— Нет, не совсем. Мне она тоже не сказала, я сам догадался. Я видел их вместе несколько раз и спросил, не собирается ли она выйти за него замуж. Но она ничего не сказала. Тогда я начал к ней приставать, и она призналась. Но велела мне держать язык за зубами — не потому, что ты не должна была знать, а потому… Ты сама знаешь, какая ты! Тебе все время его жаль. «Бедный мистер Эванс»…
— Больше мне его не жаль, — ответила Кэрри.
Надо поскорее лечь, чтобы не попасться мистеру Эвансу на глаза, когда он придет домой. Что он будет делать? Что скажет? Мысль об этом была такой страшной, что они, погасив все лампы и не взяв с собой даже свечи, чтобы когда он вернется, и у них в комнате не было света, поднялись прямо наверх. Они разделись в темноте, забрались в постель, крепко закрыли глаза и притворились, будто храпят. Если он увидит, что они спят, то будить их не решится.
Кэрри считала, что ей ни за что не уснуть, но сон сморил ее мгновенно — может, потому, что она изо всех сил смыкала веки. И спала она крепко. Так крепко и безо всяких сновидений, что, когда проснулась, не сразу поняла, где находится. А за стенкой будто скреблись мыши.
Нет, не мыши! Как следует проснувшись, она поняла, что мистер Эванс дома и разводит огонь. Шум и поднимался вверх по трубе.
Она лежала неподвижно, трепеща поначалу от мысли о том, что он сидит внизу и сердито тычет палкой в угли, потому что его сестра сбежала от него. Но, припомнив все подлости, которые он совершил, начала сердиться сама. Она всегда жалела его, а он так гадко ее обманул, подарив ей чужое кольцо, кольцо, которое украл, как украл кров над головой мистера Джонни и радость Хепзебы, когда унес с собой завещание. Им она, конечно, ничем не могла помочь, но кольцо можно было вернуть и тем самым показать, что она о нем думает. Альберт сказал, что она смелая. Вот на этот раз она и проявит смелость. Она сейчас же спустится вниз и бросит кольцо прямо ему в лицо!
Вскочив с постели, она выбежала из комнаты и, громко топая — как жаль, что она босиком, а не в башмаках, подкованных гвоздями, — бросилась вниз по лестнице. Она бы показала ему, как беречь ковер.
Гнев вихрем пронес ее по коридору, заставил распахнуть дверь и тут же куда-то исчез.
В комнате сидел, не сводя глаз с потухшего огня, мистер Эванс. В руках у него была кочерга. Он поднял глаза, увидел ее — она молчала, тяжело дыша, — и удивленно спросил:
— Что-то рано, а?
— Поздно, вы хотите сказать? — переспросила она и посмотрела на часы, стоявшие на каминной доске. Было половина шестого утра.
— Я как раз собирался вас будить, — сказал мистер Эванс. — Поезд уходит ровно в семь.
Он встал, хрустнув суставами, и подошел к кухонному окну, чтобы снять светомаскировку. Заструился свет, а вместе с ним и пение птиц.
— Вы не ложились всю ночь?
Он кивнул головой. Снял с крючка над огнем чайник, налил его водой из крана, повесил на место и опустился на колени, чтобы положить на решетку скомканную газету и щепки для растопки. Когда огонь разгорелся, он засыпал уголь, кусок за куском, как это всегда делала тетя Лу, и, пока Кэрри следила за тем, как он выполняет работу тети Лу, весь гнев ее остыл.
