— Да ведь королева уехала совершенно добровольно и никто не принуждал ее!
— Вы ошибаетесь, ваше высочество! — сказал ему Рене, покачав головой. — Разве вы не видите, что печать наложена вершиной герба вниз? Это означает, что королева писала по принуждению.
Несчастный монах ничего не понимающими глазами смотрел на окружавших его вооруженных людей.
— Вот что, честной отец, — сказал ему герцог, — возвращайтесь спокойно в монастырь и не беспокойтесь ни о чем. Мы — приближенные короля и передадим письмо по назначению. Скажите только, где вы встретили всадника, передавшего вам письмо?
— По дороге в Блуа.
— Когда это было?
— Около трех часов тому назад.
— Его лошадь казалась усталой или свежей?
— Она была совершенно свежа и бежала, словно заяц.
— Зайцев тоже ловят! — сказал герцог Гиз и, пришпорив лошадь, понесся впереди своего отряда по указанному ему направлению.
Отведя королеву Екатерину в ее комнату, замаскированный тщательно запер ее на засов и вернулся к своим товарищам, которые сидели в зале уже без масок. Это были Генрих Наваррский, Ноэ и Лагир.
— До сих пор все шло как по маслу! — сказал Ноэ.
— Все удалось обделать тихонько, без шума! — заметил Лагир.
— Ну, а благодаря тому, что мне пришло в голову свернуть с дороги на целину, выбраться другой дорогой и перековать лошадей задом наперед, преследователям будет трудновато отыскать наш след! — сказал Генрих Наваррский.
— А если они и найдут его, то только потеряют время даром, — заметил Гектор, вошедший в этот момент: он-то и говорил со вдовствующей королевой всю дорогу и в замке.
— Вообще, — сказал Генрих, — все было задумано очень удачно. Если даже королеве и удастся сбежать от нас…
— Это невозможно!
— Ну, мало ли что бывает иногда! Так вот, если ей даже удастся это, то у нее нет ни малейших доказательств против нас с тобой, так как в се присутствии мы ни разу не разинули рта, а голоса Гектора она не знает.
— Но королеве не удастся сбежать, — ответил Ноэ, — а потому я хотел бы знать, что вы собираетесь делать с нею?
— Как что? Я буду держать ее как заложницу в Нераке, пока Карл IX не выплатит мне приданого и не передаст Кагора. Ну, а когда он сделает это, я верну ему его бесценную матушку.
— Это недурно задумано! — ответил Амори де Ноэ. — Но… я все-таки предпочел бы, чтобы королева Екатерина умерла от какой-нибудь болезни.
— Я не разделяю твоего мнения! — ответил Генрих. — Видите ли, я думаю, что, вернувшись в Лувр, королева первым делом соберет большую армию и отправится в поход, чтобы отобрать у нас обратно Кагор, а может быть, и еще что-нибудь.
— Ну, это мы еще посмотрим! — сказал Генрих Наваррский. — Теперь же, в ожидании далекого будущего, нам не мешает поесть и выпить, так как я умираю от голода и жажды.
Они принялись весело есть и пить, чего нельзя было сказать об их пленнице. Хотя в комнате, где заперли королеву, и был накрыт стол» уставленный всяческими яствами и питиями, но Екатерина ни к чему не притронулась. До самого вечера она не пила и не ела, и только в конце дня съела кусок паштета и отпила четверть стакана вина. Затем она уселась в кресло и заснула. Ее разбудил стук отпираемой двери.
— Ваше величество, — сказал ей замаскированный Гектор, — нам нужно двигаться далее в путь.
— Неужели вы опять наденете мне на голову этот отвратительный капюшон? — спросила Екатерина.
— Это необходимо, ваше величество. Вообще должен предупредить вас, что малейшая попытка снять капюшон или выскочить из экипажа будет стоить вам жизни.
Екатерина повиновалась. Они проехали несколько часов, как вдруг экипаж остановился и Гектор сказал королеве:
— Можете снять капюшон и подышать свежим воздухом.
Королева поспешила воспользоваться разрешением и жадно оглянулась через окно по сторонам. Они были на лесном перекрестке. Один из замаскированных всадников держал факел, а другой отвязывал привязанных к деревьям свежих лошадей. Королева поняла тогда, что у ее похитителей везде расставлены подставы.
В течение ночи они переменили еще раз лошадей и к утру приехали в какой-то замок. Здесь Екатерина опять провела день в запертой комнате, а к вечеру ей опять предложили сесть в экипаж, и последний сейчас же тронулся в путь.
В эту ночь опять меняли два раза лошадей. Они подъезжали к месту, где должна была ждать третья подстава, как вдруг Генрих остановил свою лошадь и прислушался.
— Ноэ! — шепнул он своему спутнику. — Ты слышишь шум лошадиных копыт?
— Слышу, государь. Их много, но они далеко!
— Все-таки необходимо поскорее переменить лошадей.
Они пришпорили лошадей и поехали к тому месту, где их должна была ждать подстава. Но лошадей там не оказалось…
— Однако! — сказал король. — Сир де Террегуд имел достаточно времени, чтобы приготовить подставу!
— Не понимаю, что это может значить! — растерянно произнес Ноэ.
— Но ведь это — измена! — сказал Генрих Наваррский.
— О Государь, — возразил ему Ноэ, — я ручаюсь головой за Ожье.
— Но ведь я тоже ручаюсь за сира де Террегуда!
— В таком случае с кем-нибудь из них случилось несчастье. Между тем стук копыт преследователей все близился и близился…
— Если лошади не прибудут вовремя, нам придется выдерживать жестокую схватку! — сказал Ноэ.
— Ну, так мы выдержим ее! — ответил Генрих Наваррский и, обнажив шпагу, тихо скомандовал: — Наварра, в позицию!
